Механизм реализации уголовной ответственности не ограничивается определенными в ч. 2 ст. 2 УК РФ наказанием и иными мерами уголовно-правового характера. Закрепленный в его нормах правоограничительный потенциал присущ и такому уголовно-правовому явлению, как судимость. Ее юридическая природа не получила однозначной интерпретации в уголовно-правовой литературе, несмотря на наличие многочисленных фундаментальных работ, посвященных этой тематике [1, 3, 4, 6, 8]. В теории уголовного права преобладает представление о судимости как об особом правовом состоянии [7, с. 83] или положении [5, с. 687] лица, признанного судом виновным в совершении преступления и осужденного к уголовному наказанию. Не способствует точному определению юридической природы и функционального предназначения судимости в механизме реализации уголовной ответственности отсутствие ее легальной дефиниции в уголовном законе. Как известно, ст. 86 УК РФ, регламентируя отправные или основополагающие правовые установления института судимости, не содержит определения ее понятия. Воплощенные в ней нормативные предписания посвящены закреплению временных пределов юридического бытия судимости и ее правовых последствий, а также порядка ее аннулирования. Характеризуя судимость как уголовно-правовое явление, законодатель в ч. 1 ст. 86 УК РФ провозгласил, что лицо, осужденное за совершение преступления, считается судимым со дня вступления обвинительного приговора суда в законную силу до момента погашения или снятия судимости. Из содержания этой нормы также следует, что в период своего юридического бытия, то есть во время и после отбытия (исполнения) наказания и до аннулирования, судимость может повлечь две разновидности неблагоприятных для осужденного правовых последствий.
Первую из них образуют собственно уголовно-правовые последствия судимости, возникающие в связи с фактом совершения судимым лицом нового преступления. Эти последствия в виде необходимости обязательного учета судимости при рецидиве преступления и назначении наказания в целях усиления уголовной ответственности лица за повторно совершенное им преступление, с исчерпывающей полнотой зафиксированы в тексте ч. 1 ст. 86 УК РФ. В дополнение к этой норме ряд других корреспондирующих с нею нормативных установлений конкретизируют и расширяют рамки уголовно-правовых последствий судимости. Судимость в этих нормах признается в качестве обстоятельства, учитываемого при назначении осужденному к лишению свободы вида исправительного учреждения (ст. 58 УК РФ) или, к примеру, обстоятельства, исключающего возможность освобождения от уголовной ответственности по основаниям, предусмотренным ст. ст. ст. 75, 76, 761 и 762 УК РФ.
Вторую группу правовых последствий судимости составляют те из них, которые по прямому предписанию ч. 1 ст. 86 УК РФ определены не в уголовном законодательстве, а установлены федеральными законами иной отраслевой принадлежности. Эти последствия в теории уголовного права именуются общеправовыми [2, с. 158]. Общеправовые последствия судимости существенным образом ущемляют правовой статус личности, препятствуя полноценной реализации политических, трудовых и ряда других прав и законных интересов. Осужденный испытывает правоограничительный потенциал общеправовых последствий судимости во время и после отбытия (исполнения) наказания до момента погашения или снятия судимости как лицо, несущее уголовную ответственность. Кроме того, судимое лицо может претерпевать общеправовые последствия судимости и после ее аннулирования [10, с. 70] в установленном уголовным законом порядке, в том числе и бессрочно. Сохранение общеправовых последствий без ограничения времени в отношении лица, судимость которого аннулирована, легитимировано не уголовным законом, а федеральными законами конституционного, трудового, гражданского, административного и некоторых других отраслей права. Например, согласно п. 2 ст. 40.1 Федерального закона от 17 января 1992 г. № 2202-I (ред. от 11 июня 2022 г.) «О прокуратуре Российской Федерации» лицо не может быть принято на службу в органы и организации прокуратуры и находиться на указанной службе, если оно имело или имеет судимость.
Таким образом, при рассмотрении судимости под углом зрения связанных с нею уголовно-правовых и общеправовых последствий неизбежен вывод, что она представляет собой межотраслевой правовой институт, который в механизме реализации уголовной ответственности является официальным признанием достаточно высокой степени общественной опасности личности лица, подвергнутого государственному осуждению и нуждающегося в особом социально-правовом контроле. По этой причине нормы института судимости содержат в себе весомый карательный потенциал усиления уголовной ответственности в случае повторения судимым лицом преступлений, а также весьма обременительный для этого лица общеправовой потенциал социального контроля, устанавливаемого над ним в целях недопущения новых преступлений с его стороны в будущем.
Как показывает анализ действующего уголовного законодательства, идея усиления уголовной ответственности за преступления, совершенные лицом, имеющим судимость, воплощена не только в ст. 86 УК РФ и в других корреспондирующих ей нормах Общей части УК РФ. Нормативное поле института судимости образуют также уголовно-правовые запреты Особенной части УК РФ, посредством которых судимость отражена в структуре отдельных составов преступлений. В таких составах судимость выступает в значении конструктивного или криминообразующего (ч. 2 ст. 1161, ч. 2 ст. 2641, ч. 2 ст. 2643 и ч. 1 ст. 2841 УК РФ), либо квалифицирующего (особо) квалифицирующего (п. «а» ч. 5 ст. 131, п. «а» ч. 5 ст. 132, п. «в» ч. 3 ст. 133, ч. 6 ст. 134, ч. 5 ст. 135 и ч. 2 ст. 2642 УК РФ) признака.
Следовательно, уголовно-правовое значение института судимости в действующем уголовном законодательстве отнюдь не исчерпывается ее влиянием на разрешение вопросов, связанных с назначением наказания, освобождением от уголовной ответственности и наказания, регламентированных нормами его Общей части. Судимость используется законодателем также при криминализации ряда общественно опасных деяний и дифференциации уголовной ответственности, демонстрируя тем самым тенденцию усиления уголовной репрессии в отношении лиц, имеющих судимость, посредством норм-запретов Особенной части УК РФ. Разумеется, было бы ошибкой отрицать обоснованность устоявшегося в профессиональном сознании и зафиксированного в уголовном законодательстве представления о повышенной общественной опасности лица, совершившего новое преступление в состоянии судимости. Очевидно, что лица, имеющие судимость, должны подвергаться более суровым мерам уголовной ответственности за совершенные ими преступления в сравнении с несудимыми лицами, преступившими уголовный закон. Однако несомненным видится и то, что возложение уголовной ответственности на лиц, совершивших преступление в состоянии судимости, должно осуществляться в согласии с основополагающими принципами уголовного права. Анализ судимости как межотраслевого правового института позволяет утверждать, что отдельные его нормативные установления вошли в противоречие с требованиями этих принципов как базовых и отправных положений, от которых должен отталкиваться законодатель при определении основания уголовной ответственности, ее объема и временных пределов юридического бытия.
Прежде всего, заслуживает критической оценки наметившаяся в уголовном законодательстве тенденция отнесения судимости в разряд конструктивного признака состава преступления. В таких составах судимость, характеризующая личность преступника, используется в значении единственного криминообразующего признака, превращающего предусмотренные в них деяния в преступления. Например, привлечение к уголовной ответственности по ч. 2 ст. 1161 УК РФ за нанесение побоев или совершение иных насильственных действий становится возможным тогда, когда это деяние выполнено лицом, имеющим судимость за преступление, совершенное с применением насилия. И, напротив, причинение аналогичного по степени тяжести вреда телесной неприкосновенности другого человека лицом, не имеющим судимости за насильственное преступление и не преследующим мотивов, указанных в ст. 116 УК РФ, не образует предусмотренного в ч. 2 ст. 1161 УК РФ уголовно-наказуемого деяния и не влечет уголовной ответственности. Закрепление в нормах-запретах за судимостью функции ключевого критерия криминализации предусмотренных в них общественно опасных деяний, фактически означает признание на законодательном уровне судимости, характеризующей повышенную общественную опасность личности преступника, основанием уголовной ответственности. Сомнительный характер этого законотворческого решения видится в его противоречии принципиальному требованию ст. 8 УК РФ, установившей в качестве единственного основания уголовной ответственности не личность преступника, а совершенное общественно опасное деяние, содержащее все признаки состава преступления. Состояние судимости, свидетельствующее о повышенной общественной опасности личности преступника, не может быть отнесено к поведенческому акту человека, обосновывающему необходимость его законодательной оценки как уголовно-наказуемого деяния. Признавая судимость конструктивным признаком определенных составов преступлений в нормах-запретах Особенной части УК РФ, законодатель фактически презюмирует, что в этом статусе виновное лицо формирует основание уголовной ответственности. Однако из содержания нормы ст. 8 УК РФ, а также ст. ст. 19-23 УК РФ следует, что в формировании основания уголовной ответственности виновное в преступлении лицо участвует в статусе субъекта (общего или специального) наряду с другими объективными и субъективными признаками конкретного состава преступления. Иная роль предустановлена законодателем для такого уголовно-правового явления, как личность преступника. В точном соответствии с принципом справедливости (ст. 6 УК РФ) и сформулированной в его развитие основополагающей нормой института назначения наказания (ст. 60 УК РФ) личность преступника подлежит учету исключительно при индивидуализации уголовной ответственности и наказания. Такое законодательное решение свидетельствует о том, что личность преступника, в том числе лица, имеющего судимость, признается участвующей не в формировании основания уголовной ответственности, а в формировании ее большего или меньшего объема. Преступление, тем более совершенное лицом, имеющим судимость, является показателем самого существования общественной опасности личности преступника в той или иной степени ее выраженности. Но исключительно индивидуальные свойства личности преступника, как социально-одобряемые, так и социально-порицаемые, не формируют уровень общественной опасности самого деяния, являющегося основанием уголовной ответственности. Поэтому законодательную модель любого преступления должна образовывать только та система именно типичных (но никак не индивидуальных), зафиксированных в конкретных нормах-запретах с помощью предельно ясной юридической терминологии объективных и субъективных признаков, которая отражает исключительно свойства совершенного деяния. Это позволяет соблюсти закрепленный в ст. 4 УК РФ принцип формального равенства перед уголовным законом любого лица, совершившего преступление. В уголовном праве такое равенство может быть обеспечено только посредством придания ключевого значения при определении состава преступления как равного и единого масштаба уголовной ответственности для индивидуально различающихся нарушителей уголовно-правовых запретов именно деянию, то есть объективированному вовне сознательному и волевому поведенческому акту человека. Индивидуальные характеристики лиц, совершающих те или иные действия (например, психофизиологические особенности, аморальность, судимость, свидетельствующая о склонности к продолжению правонарушающего поведения и др.) должны находиться вне структуры состава преступления как не влияющие на характер и степень опасности самого деяния. Такие признаки, включая судимость, в соответствии со ст. ст. 61 и 63 УК РФ подлежат оценке в качестве основания не для установления, а для индивидуализации уголовной ответственности в сторону ее соответственно смягчения или ужесточения.
Изложенные соображения свидетельствуют в пользу отказа в действующем уголовном законодательстве от конструкции основных составов преступлений, включающих признак судимости, в целях сохранения единой и непротиворечивой правовой регламентации института судимости в целом. Приданию непротиворечивого характера такой регламентации может способствовать также приведение в соответствие с принципом законности (ст. 3 УК РФ) тех положений рассматриваемого межотраслевого правового института, которые касаются общеправовых последствий судимости, имеющих бессрочный характер.
Дело в том, что уголовный закон неоднозначно решает вопрос о временных пределах существования правовых последствий судимости. Применительно к уголовно-правовым последствиям судимости в ч. 6 ст. 86 УК РФ содержится императивное указание о том, что они аннулируются с момента погашения или снятия судимости. Иными словами, временные пределы юридического бытия судимости и сопряженных с ней уголовно-правовых последствий определены исключительно уголовным законом. Что же касается так называемых общеправовых последствий судимости, то уголовный закон, делегировав в ч. 1 ст. 86 УК РФ полномочия по их определению федеральным законам иной отраслевой принадлежности, не ограничил действие этих последствий каким-либо четко фиксированным периодом времени. На основании этих полномочий федеральные законы легитимируют действие общеправовых последствий судимости не только в отношении лиц, имеющих не снятую или не погашенную судимость, но также лиц, лишенных в установленном уголовным законом порядке этого статуса, вне зависимости от тяжести совершенных преступлений, за совершение которых они ранее были осуждены. В результате в состоянии ранее судимых, претерпевающих общеправовые последствия осуждения неопределенно долгий период времени, могут находиться и находятся даже лица, в отношении которых судимость снята судом в связи с их безупречным поведением после отбытия наказания. В этом случае легитимация бессрочных общеправовых последствий судимости нормами федерального законодательства порождает парадоксальную правовую ситуацию. С одной стороны, снятие с осужденного судимости в порядке ч. 5 ст. 86 УК РФ означает юридическое признание государством факта исправления этого лица, утратившего ранее присущие ему антиобщественные свойства в связи с безупречным поведением после отбытия наказания. О безупречном поведении такого лица, по мнению Пленума Верховного Суда РФ, выраженному в п. 23 постановления от 7 июня 2022 г. № 14 «О практике применения судами при рассмотрении уголовных дел законодательства, регламентирующего исчисление срока погашения и порядок снятия судимости», могут, в частности, свидетельствовать «данные с места жительства, подтверждающие в том числе наличие прочных социальных связей (вступление в брак, рождение детей, забота о престарелых родителях и пр.), положительные характеристики с места работы или учебы»[1]. Однако с другой стороны, эти показатели безупречного поведения, характеризующие осужденного как законопослушного субъекта права, свидетельствующие о его полном исправлении, не препятствуют реализации в отношении него предусмотренных федеральными законами правоограничительных мер общеправового характера. В таком случае возникает закономерный вопрос: почему лицо, судимость которого аннулирована в связи с его исправлением, продолжает претерпевать существенным образом ущемляющие его правовой статус правоограничительные меры, предусмотренные не уголовным законом, а федеральным законодательством иной отраслевой принадлежности? Особую остроту этот вопрос приобретает и тогда, когда этим правоограничениям после снятия с них судимости подвергаются на неопределенно долгий срок лица, совершившие преступления небольшой тяжести. Ответ на поставленный вопрос видится в далеко не бесспорном признании федеральным законодательством устойчивой, не изменяющейся со временем повышенной общественной опасности абсолютно всех ранее судимых лиц независимо от тяжести совершенных ими преступлений, которая сохраняется и после аннулирования судимости. Отметим, что уголовному законодательству присущ более взвешенный подход к оценке общественной опасности личности преступника при определении в ст.86 УК РФ временных пределов юридического бытия судимости. По справедливому замечанию В. Д. Филимонова, уголовный закон не признает значительно устойчивой общественную опасность личности преступника в тех случаях, когда судимости лица возникли вследствие совершения преступления в возрасте до восемнадцати лет, преступления небольшой тяжести, условного осуждения или отсрочки исполнения приговора, а также не были сопряжены с направлением лица для отбывания наказания в места лишения свободы [9, с. 95].
Устанавливая бессрочные общеправовые последствия судимости, иноотраслевое законодательство фактически продлевает состояние уголовной ответственности ранее судимого лица, вопреки тому, что это состояние юридически исчерпано фактом аннулирования судимости, вступая тем самым в противоречие с принципом законности. Подобного рода решения игнорируют воплощенное в уголовном законодательстве понимание о судимости и ее правовых последствиях как временном правовом состоянии (положении) осужденного.
Учитывая, что влияние на правовой статус осужденного общеправовых последствий судимости, сохраняющих свое действие вне пределов реализованной уголовной ответственности, не может быть бессрочным, не лишена смысла определенная трансформация института судимости с акцентом на усиление в его содержании основополагающих начал принципа законности. Оптимальным, в полной мере отвечающим этому принципу, было бы закрепление предусмотренных федеральным законодательством наиболее строгих общеправовых последствий судимости, ограничивающих трудовую или профессиональную правоспособность осужденного вне зависимости от тяжести совершенного им преступления, в содержании установленного ст. 47 УК РФ наказания в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью. Именно такой подход к решению этого вопроса с учетом тяжести совершенного виновным преступления реализован в ст. 50 УК Республики Казахстан. В ней с исчерпывающей полнотой установлены пожизненные запреты на занятие ряда должностей или осуществление профессиональной либо трудовой деятельности осужденным за совершение преступлений в сфере экономической деятельности и против интересов службы в финансовых организациях, коррупционных преступлений, преступлений против половой свободы несовершеннолетних, а также некоторых наиболее тяжких транспортных преступлений. Несмотря на то, что эти запреты в уголовном законодательстве Республики Казахстан имеют бессрочный характер, свидетельствуя, по сути, о неблагонадежности осужденного в глазах государства, с формально юридических позиций, в отличие от российского уголовного законодательства, они не могут быть поставлены под сомнение, коль скоро определены уголовным законом в качестве наказания. Что же касается общеправовых последствий судимости, ограничивающих политические права личности, то отдельным из них с учетом тяжести совершенного осужденным преступления и по примеру зарубежного уголовного законодательства также мог бы быть придан статус дополнительного наказания, имеющего срочный характер. Скажем, самостоятельному дополнительному наказанию в виде лишения прав быть избранным, права свободы слова, печати, собраний, союзов, уличных шествий и демонстраций на срок от одного года до пяти лет в соответствии с УК Китайской Народной Республики подвергаются лица, совершившие тяжкие преступления против государственной безопасности и общественного порядка. Уголовный кодекс ФРГ в качестве дополнительного наказания, применяемого к осужденным к лишению свободы на срок не менее одного года, предусматривает лишение права пользоваться правами, полученными в результате публичных выборов, права публично избирать и голосовать, права быть избранным и права голоса на срок от двух до пяти лет.
Возможная законодательная корректировка порядка регламентации общеправовых последствий судимости в направлении обеспечения его (порядка) соответствия принципу законности, будет означать трансформацию межотраслевого института судимости в отраслевое, уголовно-правовое нормативное образование. В случае сохранения института судимости в его нынешнем межотраслевом статусе, его оптимизация могла бы быть осуществлена в рамках ст. 86 УК РФ путем ограничения временных пределов действия общеправовых последствий судимости с учетом категории совершенного осужденным преступления и общественной опасности его личности. На наш взгляд, было бы уместно дополнить норму ст. 86 УК РФ предписанием, исключающим действие общеправовых последствий судимости после ее аннулирования в отношении лиц, судимых за преступления небольшой тяжести, а также лиц, судимость с которых снята в связи с их безупречным поведением. В отношении лиц, осужденных за совершение преступлений средней тяжести, тяжких, а также особо тяжких преступлений, в ст. 86 УК РФ имеет смысл определить дифференцированные сроки юридического бытия общеправовых последствий судимости после ее аннулирования.
