Каннибализм, инцест, убийства детей, бесчисленные тоталитарные деспотии и другие отвратительные явления современного мира убедительно говорят о том, что может возвращаться не только индивидуальный бессознательный опыт, но и коллективный, общечеловеческий, причем негативный [19, с. 97]. Не вдаваясь в полемику об индивидуальном и коллективном опыте, хотелось бы согласиться с определением указанных преступлений, как отвратительных явлений современного мира, одним из которых является детоубийство.
Известно, что убийство женщиной собственного грудного ребенка воспринимается ею как символическое самоубийство [6, с. 38–39]. В результате блокирования возможности проявления агрессии вовне, т. е. гетероагрессии, проявляется аутоагрессия, которая может выражаться, в том числе, и в совершении подобных преступлений [2, с. 46].
Детоубийство иногда может происходить как реакция на изнасилование, а также обусловливаться особенностями психического состояния женщины в момент родов и сразу после них.
Современная следственная и судебная практика, к сожалению, дает немало примеров совершения женщинами убийств своих новорожденных детей. Каждый год в России регистрируется около 220 таких преступлений [6, с. 38–39]. К концу XX в. 29 стран, признавая уникальные биологические изменения в организме, вызываемые деторождением, изменили меру наказания в случае совершения женщиной неонатицида (убийства новорожденного в первые 24 часа жизни). Точной статистики нет, лишь отмечается, что с начала 90-х гг. к концу XX в. число убийств новорожденных выросло более чем вдвое [14, c. 32–34].
Исследователи разных стран, изучая данный феномен, установили, что средний возраст женщин, убивших новорожденных, варьировался от 19 до 24 лет. При описании характерологических особенностей отмечались их личностная незрелость, отсутствие криминального прошлого, пассивность, интеллектуальный уровень ниже среднего, тревожность, неуверенность в себе, ранимость, низкий уровень фрустрационной толерантности. Фактором риска совершения неонатицида являлся незамужний статус беременных женщин [Там же].
Масштабы и жестокость этих преступлений поражают своей изощренностью и противоестественностью. По материалам уголовных дел можно проанализировать и обобщить способы совершения рассматриваемых преступлений, мотивацию преступного поведения, причины и условия, им способствующие. Вместе с тем, огромную сложность представляют проблемы, связанные с воссозданием психологического портрета детоубийцы, поскольку выходят за рамки исключительно юриспруденции и требуют комплексного исследования. В частности, актуальным и востребованным становится использование психологических знаний. Здесь, как нельзя, кстати, высказывание К. Г. Юнга: «Вероятно, придет день, когда биолог, и не только он, но и физиолог протянут руку психологу и встретятся с ним в туннеле, который они взялись копать с разных сторон горы неизвестного» [Цит. по: 10, с. 3].
Несмотря на огромные достижения в области юридических, социальных и медико-биологических дисциплин в начале XXI в., по-прежнему недостаточно разработанными остаются проблемы взаимосвязи девиантной активности, психической патологии и особенностей криминальной агрессии женщин [1, с. 16–32]. Между тем, от разрешения данных и смежных с ними вопросов напрямую зависят эффективность и успешность раскрытия и предупреждения насильственных преступлений, совершенных женщинами.
Очевидно, что при совершении детоубийств имеют место так называемые нарушения эмоционального реагирования [3, с. 20]. Эмоциональное реагирование — острые эмоциональные реакции, возникающие в ответ на различные ситуации, а детоубийства часто совершаются именно в условиях определенных ситуаций, в том числе и психотравмирующих, о чем, собственно, и идет речь в ст. 106 УК РФ [18, с. 11–13]. В отличие от изменений настроения эмоциональные формы реагирования кратковременны и не всегда соответствуют основному фону настроения. Эмоциональные нарушения характеризуются неадекватностью эмоционального реагирования на внешние события. Эмоциональные реакции могут быть неадекватны по силе и степени выраженности, длительности и значимости вызвавшей их ситуации. Отечественные исследователи выделяют следующие эмоциональные нарушения [8, с. 103–104]:
– эксплозивность — повышенная эмоциональная возбудимость, неадекватная по силе реакция, склонность к бурным проявлениям аффекта. Реакция гнева с агрессией может возникнуть по незначительному поводу;
– эмоциональное застревание — состояние, при котором возникшая аффективная реакция фиксируется на длительное время и оказывает влияние на дальнейшие мысли и поведение. Данное нарушение для нас имеет особенное значение, о чем речь пойдет дальше;
– амбивалентность — возникновение одновременно противоположных чувств по отношению к одному и тому же человеку.
П. П. Баранов и В. И. Курбатов подчеркивают, что «свойственная женщинам-преступницам, в основном, совершившим насильственные преступления против личности, ригидность (застреваемость и стойкость психотравмирующих переживаний, нередко достигающих аффективного уровня), а также высокая импульсивность, неспособность адекватно воспринимать и оценивать возникающие жизненные трудности, побуждает их к необдуманному, дезорганизованному, часто преступному поведению. В отличие от преступников-мужчин женщинам-преступницам, как правило, свойственно чувство вины, беспокойство за свое будущее» [5, c. 139]. По данным экспертов Государственного научного центра социальной и судебной психиатрии им. В. П. Сербского, насильственные преступления совершались женщинами в конкретных конфликтных ситуациях. Состояние в период деликта определялось эмоциональным напряжением, злобой, оскорбленным самолюбием, а не психопатологическими переживаниями. «Ни в одном из этих наблюдений не выявлялось клинических признаков нарушенного сознания, расстройства восприятия, транзиторных бредовых нарушений, которые определили бы противоправное поведение больных. Их психическое состояние после содеянного также не укладывалось в рамки расстройств, типичных для исключительных состояний. Жестокость содеянного в известной мере можно было объяснить “искажением восприятия действительности”, в основе которого лежит эмоциональная логика психопатических личностей» [9, c. 164–165].
Таким образом, у совершивших неонатицид женщин чаще имеются психологические проблемы, а психотические расстройства встречаются редко. В результате исследования случаев убийств матерями новорожденных М. А. Качаева выявила ряд отличительных черт, заключающихся в особенностях предшествующей преступлению психотравмирующей ситуации, включающей в себя страх огласки, позор незаконной беременности, сложные семейные взаимоотношения (с будущим отцом ребенка, родственниками), материальные затруднения, увольнение с работы. Такая ситуация всегда отличалась относительной неразрешимостью, нарастающей с приближением родов, и способствовала быстрому развитию у рожениц особого эмоционального состояния, относящегося к периоду непосредственного совершения агрессивных действий, возникновению выраженной астении, связанной с фактом субъективно-неожиданных, внезапных, стремительных, происходивших без родовспоможения, в ситуации изоляции родов. При этом у женщин возникало ощущение беспомощности, растерянности. Агрессивные действия совершались непосредственно во время родов или немедленно после рождения ребенка путем удушения, утопления, нанесения смертельных ранений колющими предметами [14, c. 32–34].
К эмоциональным нарушениям можно отнести и состояние выученной беспомощности, формирующееся у женщин под воздействием длительной или внезапно возникшей психотравмирующей ситуации, и часто являющимся стержневым в мотивации их преступного поведения.
Описанный в специальной литературе феномен «выученная беспомощность» впервые установлен М. Селигманом в 1964 г. [12, с. 218–235; 13, с. 187–278; 15, с. 261–262]. Состояние выученной беспомощности является крайним, но неоднозначно вытекающим проявлением негативной жизненной ситуации. Поведение людей в состоянии выученной беспомощности может быть диаметрально противоположным. Основными вариантами поведения при беспомощности являются:
– псевдоактивность (бессмысленная суетливая деятельность, не ведущая к результатам и не адекватная ситуации с последующим торможением);
– отказ от деятельности (капитуляция, апатия, потеря интереса);
– ступор (состояние заторможенности, непонимание происходящего);
– перебор стереотипных действий в попытке найти одну, адекватную ситуации, при постоянном напряженном контроле результатов;
– деструктивное поведение (агрессивное поведение, направленное на себя и/или окружающих);
– смещение на псевдоцель.
Из приведенных вариантов поведения женщин в состоянии выученной беспомощности интерес с криминалистической точки зрения представляют два последних [17, c. 130].
Выученная беспомощность опасна тем, что она обладает тенденцией к экспансии и распространяется в определенных условиях на те виды деятельности, которые не затрагивались в процессе сложной жизненной ситуации. Поэтому смещение на псевдоцель может быть обнаружено и в безмотивных насильственных преступлениях, совершенных женщинами в отношении людей, случайно оказавшихся рядом и заместившими таким образом непосредственных виновников накопившихся проблем.
Порой очень сложно отследить и передать ту гамму чувств и эмоций, которыми сопровождается любая человеческая деятельность, в том числе и преступная. Поэтому весьма конструктивным представляется обращение к художественным произведениям, где с помощью пера писателя воссоздается определенный образ личности наиболее полно и всесторонне, доступно и красноречиво. Так, яркой иллюстрацией процесса формирования механизма преступного поведения женщины, совершающей убийство своего новорожденного ребенка, может служить трагедия, описанная в произведении Сомерсета Моэма «Непокоренная». Повесть, с одной стороны, пронизана состраданием к преступнице Аннет, ставшей жертвой сексуального насилия немецкого солдата Ганса, а с другой стороны, поражает жестокостью содеянного и хладнокровием, с которым совершено преступление. Следя за развитием событий, описанных на страницах этого произведения, трудно оставаться равнодушным. Талант автора, знание психологических особенностей человеческой натуры позволили С. Моэму воссоздать психологический портрет детоубийцы, который может быть использован для решения криминалистических задач. Возможно, такая точность и глубина объясняется отчасти и тем, что автор имел юридическое образование и даже какое-то время занимался адвокатской практикой.
В произведении достаточно подробно показан процесс трансформации позиции жертвы в позицию преступницы. Известно, что формирование личности агрессивной женщины-преступницы представляет собой сложный, протяженный во времени процесс, реализующийся в рамках криминологической ситуации, возникновение которой определяется моментом появления у личности особого качества — криминальной агрессивности [1, c. 18]. И таким моментом появления криминальной агрессивности, отправной точкой в рассматриваемом произведении является изнасилование молодой француженки немецким солдатом.
После того страшного вечера Аннет несколько дней пролежала в постели в бреду с высокой температурой. Родители боялись за ее рассудок. Потрясение оказалось для нее слишком тяжким. Прошел месяц, затем второй, а на третий Аннет поняла, что забеременела. Но она не могла принять этого ребенка, поскольку в Германии, в плену, умирал с голоду ее любимый человек. Оскорбленное самолюбие, пережитая глубокая обида, злоба «застревают» в памяти девушки, и аффективная реакция, возникшая в момент изнасилования, фиксируется на длительное время, оказывая существенное влияние на ее мысли и поведение, в последующем приведшие к убийству своего новорожденного ребенка.
Основной мотив преступления кроется в словах Аннет о жажде мести: «Я его ненавижу. Мне ненавистно его тщеславие, его самонадеянность. Я готова убить его. Но мне и смерти его мало. Я хотела бы причинить ему такие муки, какие он причинил мне. Мне кажется, я умру спокойно, если только найду способ ранить его так же больно, как он меня» (курсив наш. — Н. С.) [11]. И она нашла такой способ — убийство ребенка. Женщина, убивающая своего новорожденного ребенка, в подобной ситуации направляет всю разрушительную силу, накопившуюся под воздействием психотравмирующих факторов, не на причинителя вреда (в данном случае немецкого солдата Ганса, изнасиловавшего его), а на более слабого и беспомощного (новорожденного ребенка). Происходит смещение акцента на псевдоцель, в результате чего актуализируется другая деятельность, в частности, преступная, дающая Аннет ощущение достижения результата, вместо преодоления трудностей в отношениях.
Аннет недопустима была даже мысль о том, чтобы родить ребенка от немецкого солдата. После признания Ганса о том, что он хочет ребенка, что он горд и счастлив от этой мысли, что ребенок задел его душу, «Аннет внимательно посмотрела на него, и глаза ее странно блеснули. Казалось, она торжествует. Она коротко рассмеялась… Она смотрела на него в упор холодным, жестким взглядом. Выражение лица у нее было напряженное, суровое. Страшная мысль возникала и складывалась у нее в мозгу» (курсив наш. — Н. С.) [Там же]. Таким образом, найдя «слабое место» своего обидчика, у Аннет возник умысел на то, чтобы избавиться от ребенка, и подобным изощренным способом отомстить Гансу за причиненную ей боль. После родов девушка вышла из дома, пошла к ручью, опустила ребенка туда и держала под водой, пока он не умер… «Ганс дико вскрикнул, узнав об этом, — это был крик смертельно раненного зверя. Он закрыл лицо руками и, шатаясь как пьяный, кинулся вон из дома. Аннет рухнула в кресло и, опустив голову на сжатые кулаки, страстно, неистово зарыдала» [Там же].
Не покоренная немецким солдатом, не покоренная судьбой, Аннет принесла в жертву своей гордыни, своей мести, своего оскорбленного самолюбия, своей ненависти жизнь беззащитного, беспомощного ребенка. Последние строки повести заставляют плакать и слабого, и сильного духом, поскольку цена этого непокорства слишком велика и не соизмерима с человеческими страстями. Но вместе с тем, нельзя не признать, что описанный в произведении механизм формирования у женщины преступного умысла на убийство своего новорожденного ребенка наглядно позволяет составить психологический портрет детоубийцы в условиях психотравмирующей ситуации, и его нельзя недооценивать в следственной практике. Рассмотренные в произведении мотивы детоубийств остаются актуальными по сей день.
При анализе данного художественного образа детоубийцы можно выделить следующие моменты, имеющие криминалистическое значение:
- Формирование агрессивной мотивации происходит под воздействием психотравмирующей ситуации, выразившейся в совокупности ряда обстоятельств — изнасиловании матери новорожденного ребенка; немецкой оккупацией, воспринятой Аннет как личной трагедией, унижением для всего французского народа; гибелью любимого человека.
- Эмоциональные нарушения в форме эмоционального застревания на мысли о мести любой ценой, проявившиеся в неадекватности эмоционального реагирования на внешние события.
- Механизм формирования преступного умысла Аннет можно охарактеризовать как механизм трансформации позиции жертвы в позицию преступницы под влиянием выученной беспомощности. Каждый хоть раз в жизни испытывал состояние, когда не мог выйти из гнетущего переживания («я никогда не смогу справиться», «это бесполезно, все равно ничего хорошего не выйдет» [13]).
- Смещение акцента на псевдоцель, замещение.
- Особенное психофизиологическое состояние, вызванное нежелательной беременностью и родами.
В связи с отмеченным не вызывает сомнений то, что в ходе расследования преступлений, совершенных женщинами, изучения их механизмов и личности преступниц, необходимо учитывать особенности женской психологии (восприятие, память, акцентуации характера и т. д.), а также физиологии (особенные периоды в жизни женщины, например, беременность, роды, ПМС, климактерический период), оказывающие непосредственное влияние на выбор способа преступления или тактические особенности проведения следственных действий [8, c. 5]. Поэтому важно, анализируя все аспекты женской насильственной преступности, исходить из понимания биологических, социально-психологических и ментальных особенностей этой категории преступников.
Предпринятая в данной статье попытка обращения к художественному произведению является перспективным направлением в поиске путей предупреждения и расследования женских насильственных преступлений, возможностью комплексного изучения причин и условий, способствующих их совершению.
