Современная нормально функционирующая рыночная экономика невозможна без становления и развития предпринимательства, поскольку именно его легальная реализация служит базовой составляющей современной российской экономики, что способствует снижению бедности, смертности населения, а так же формированию в обществе среднего класса. Преступления же, предусмотренные ст. 171 УК РФ, регламентирующей незаконное предпринимательство, негативно сказываются на многих показателях социально-экономического развития Российской Федерации.
Необходимым условием эффективности системы предупреждения названных преступлений является своевременная реализация первоочередных направлений, среди которых доминирующими являются уголовно-правовые меры. Их результативное применение позволяет сдерживать незаконную предпринимательскую деятельность уже на ранней стадии развития данного процесса, так как существование правильно работающего уголовно-правового запрета обусловливает более высокую степень предупредительного эффекта от совершения преступлений [6, с. 271].
Несмотря на изменения, внесенные в УК РФ ФЗ от 7 декабря 2011 г. № 420-ФЗ в диспозицию ст. 171 УК РФ, вопросы повышения эффективности борьбы с незаконным предпринимательством уголовно-правовыми мерами не перестали быть актуальными.
В частности, законодатель декриминализировал две формы незаконного предпринимательства:
1) ведение предпринимательской деятельности с нарушением правил регистрации;
2) ведение предпринимательской деятельности с предоставлением в орган, осуществляющий государственную регистрацию юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, документов, содержащих заведомо ложные сведения.
Специалисты отмечают несовершенство юридической техники, когда законодатель в ст. 171 УК РФ при регламентации уголовной ответственности за нарушение правил регистрации наряду с общим случаем предусмотрел его «частный случай» — «представление в орган, осуществляющий государственную регистрацию юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, документов, содержащих заведомо ложные сведения» [8, с. 99].
Полагаем, что решение данного вопроса непосредственно связано с проблемой привлечения к уголовной ответственности за незаконное предпринимательство, когда лицо осуществляет данную деятельность через подставных лиц (т.е. представляет в орган, осуществляющий государственную регистрацию юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, документы, содержащие заведомо ложные сведения, которые повлекли его необоснованную регистрацию).
Между тем, в современных уголовно-правовых исследованиях уже предлагалось исключить указание на данный признак из текста ст. 171 УК РФ в качестве самостоятельной формы незаконного предпринимательства, оставив осуществление предпринимательской деятельности с нарушением правил регистрации. При этом отождествлялось понятие «нарушение правил регистрации» с неправомерными действиями, которые указаны в ст. 25 ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей» в качестве оснований наступления ответственности для заявителя и индивидуального предпринимателя [1, с. 9].
Вместе с тем, из анализа перечня неправомерных действий, указанных в ст. 25 ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей», следует, что к неправомерным действиям заявителя и (или) юридического лица, индивидуального предпринимателя также относятся и те случаи, когда незаконное предпринимательство может вестись, в том числе и с представлением в орган, осуществляющий государственную регистрацию юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, документов, содержащих заведомо ложные сведения.
Думается, что понятие «представление в орган, осуществляющий государственную регистрацию юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, документов, содержащих заведомо ложные сведения», укладывается в объем понятия «неправомерные действия лица при государственной регистрации», к которому относится и понятие «нарушения правил регистрации». Между тем, «каких-либо особых правил регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей не существует. С позиции грамматического толкования понятия “порядок” и “правила” не идентичны, каждое из них имеет свое смысловое значение. Но поскольку вслед за изменением диспозиции ст. 171 УК РФ не было принято дополнительных нормативных актов, устанавливающих правил регистрации, можно сделать вывод, что речь идет все-таки о нарушении установленного порядка регистрации субъектов, осуществляющих предпринимательскую деятельность» [Там же, с. 92].
И, действительно, термин «правило» означает: «1. Положение, в котором отражается закономерность, постоянное соотношение каких-нибудь явлений. 2. Постановление, предписание, устанавливающее порядок чего-нибудь. 3. Образ мыслей, норма поведения, обыкновение, привычка» [5, с. 356]. Нарушать — это: «1. Помешать нормальному состоянию, развитию чего-нибудь, прервать. 2. Не выполнить, не соблюсти, нарушить порядок» [Там же, с. 529].
Между тем, Т.Ю. Строганова полагает, что заявитель при обращении в регистрирующий орган с заявлением о государственной регистрации подтверждает, что предоставленные документы являются достоверными и соответствуют всем требованиям, установленным законодательством РФ. Поэтому, когда он предоставляет документы, содержащие ложные сведения в регистрирующий орган, то заведомо знает, что при этом нарушаются правила регистрации, так как документы не являются достоверными, следовательно, регистрация будет являться недействительной. В этой связи непонятно, зачем законодатель выделил в диспозиции статьи отдельно предоставление документов, содержащих заведомо ложные сведения, от нарушения правил регистрации, так как данное представление является разновидностью правил регистрации [8, с. 41]. Следуя указанной логике, можно заметить, что любые незаконные манипуляции (действия) заявителя и (или) юридического лица, индивидуального предпринимателя должны квалифицироваться только как совершенные с нарушением правил регистрации. Возникает вопрос: с какой же целью законодатель при регламентации уголовной ответственности за незаконное предпринимательство наряду с нарушением правил регистрации также отдельно выделял ответственность и за представление в орган, осуществляющий государственную регистрацию юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, документов, содержащих заведомо ложные сведения.
Вместе с тем, в соответствии с абзацем 2 ст. 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о незаконном предпринимательстве» от 18 ноября 2004 г. № 23, под осуществлением предпринимательской деятельности с нарушением правил регистрации понимается ведение такой деятельности субъектом предпринимательства, которому заведомо было известно, что при регистрации были допущены нарушения, дающие основания для признания регистрации недействительной (например, не были представлены в полном объеме документы, а также данные или иные сведения, необходимые для регистрации, либо она была произведена вопреки имеющимся запретам)[1].
Представляется, что правоприменителю для правильной оценки обстоятельств конкретного дела и действий лица, совершившего незаконное предпринимательство с нарушением правил регистрации, прежде всего, необходимо решить ряд вопросов:
- Какие нарушения при регистрации были допущены?
- Содержат ли эти нарушения достаточные основания для признания регистрации недействительной?
- Было ли заранее известно лицу (заявителю) о допущенных в процессе регистрации нарушениях?
При наличии данных трех компонентов можно говорить о незаконном предпринимательстве, совершенном с нарушением правил регистрации.
Представляется, что в ст. 23 ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей» перечислены конкретные случаи, когда государственная регистрация юридического лица и индивидуального предпринимателя осуществляется с нарушением правил и может быть признана недействительной:
– государственная регистрация юридических лиц, учредителем которых выступает ликвидируемое юридическое лицо или государственная регистрация юридических лиц, которые возникают в результате его реорганизации;
– не допускается государственная регистрация физического лица в качестве индивидуального предпринимателя, если не утратила силу его государственная регистрация в таком качестве, либо не истек год со дня принятия судом решения о признании его несостоятельным (банкротом) в связи с невозможностью удовлетворить требования кредиторов, связанные с ранее осуществляемой им предпринимательской деятельностью, или решения о прекращении в принудительном порядке его деятельности в качестве индивидуального предпринимателя, либо не истек срок, на который данное лицо по приговору суда лишено права заниматься предпринимательской деятельностью;
– не допускается государственная регистрация физического лица в качестве индивидуального предпринимателя, который намерен осуществлять определенные виды предпринимательской деятельности (в сфере образования, воспитания, развития несовершеннолетних, организации их отдыха и оздоровления, медицинского обеспечения, социальной защиты и социального обслуживания, в сфере детско-юношеского спорта, культуры и искусства с участием несовершеннолетних, перечень которых утверждается Правительством Российской Федерации), в случае, если данное физическое лицо имеет или имело судимость, подвергается или подвергалось уголовному преследованию (за исключением лиц, уголовное преследование в отношении которых прекращено по реабилитирующим основаниям) за преступления против жизни и здоровья, свободы, чести и достоинства личности (за исключением незаконного помещения в психиатрический стационар, клеветы и оскорбления), половой неприкосновенности и половой свободы личности, против семьи и несовершеннолетних, здоровья населения и общественной нравственности, а также против общественной безопасности);
– несоблюдение нотариальной формы представляемых документов в случаях, если такая форма обязательна в соответствии с федеральными законами;
– подписание неуполномоченным лицом заявления о государственной регистрации или заявления о внесении изменений в сведения о юридическом лице, содержащиеся в едином государственном реестре юридических лиц;
– несоответствие наименования юридического лица требованиям федерального закона;
– наличие сведений о невыполнении требований, предусмотренных подп. «ж» п. 1 ст. 14, подп. «г» п. 1 ст. 21, подп. «в» п. 1 ст. 22.3 ФЗ № 129-ФЗ[2].
В перечисленных случаях регистрирующий орган обязан был отказать заявителю в регистрации. А если такая регистрация субъектов предпринимательства была произведена вопреки требованиям Федерального закона № 129-ФЗ, это означает, что произведена она с нарушением правил регистрации.
Критически к новеллам уголовного закона, направленным на борьбу с незаконным предпринимательством, относится Н.А. Лопашенко, отмечая, что «вновь введенные в ст. 171 УК РФ уголовно наказуемые действия зачастую практически не характеризуются общественной опасностью, или же степень последней явно недостаточна для преступления» [4, с. 298].
Если юридическое лицо все-таки было зарегистрировано без представления в регистрирующий орган надлежащих документов, то, видимо, в такой ситуации к ответственности, в зависимости от конкретных обстоятельств, должно привлекаться должностное лицо, допустившее такое нарушение.
При отсутствии указанных оснований регистрирующий орган обязан произвести регистрацию. При этом решение об отказе в государственной регистрации должно содержать основания для отказа (п. 2 ст. 23 ФЗ № 129-ФЗ) с обязательной ссылкой на нарушения, предусмотренные п. 1 данной статьи. Более того, за отказ, не соответствующий основаниям, указанным в п. 1 ст. 23 данного закона, должностные лица регистрирующих органов несут ответственность в соответствии с законодательством (ст. 24 того же закона).
По смыслу указанного закона достоверность представляемых для государственной регистрации документов и их соответствие законодательству обеспечиваются самими заявителями, которые, подписывая заявление о государственной регистрации, подтверждают как достоверные указанные в нем обстоятельства (например, ст. 12 ФЗ № 129-ФЗ). Представление для государственной регистрации недостоверных сведений не влечет отказа в государственной регистрации, а влечет ответственность заявителей, юридических лиц и индивидуальных предпринимателей в соответствии с законодательством.
Федеральным Законом установлен исчерпывающий перечень документов, предоставляемых в регистрирующий орган при государственной регистрации юридического лица и индивидуальных предпринимателей. При этом согласно п. 4 ст. 9 ФЗ № 129-ФЗ, регистрирующий орган не вправе требовать документов иных, нежели установленных Законом.
Регистрирующий орган не наделен правом проводить правовую экспертизу предоставляемых для государственной регистрации документов. Следовательно, при отсутствии оснований для отказа в государственной регистрации, указанных в ст. 23 ФЗ «О государственной регистрации юридических лиц и индивидуальных предпринимателей», государственную регистрацию нельзя признать как совершенную с нарушением правил. В связи с чем, «представление в орган, осуществляющий государственную регистрацию юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, документов, содержащих заведомо ложные сведения», не может относиться к «частному случаю» «нарушению правил регистрации».
В случаях если, регистрация сопряжена с представлением в орган, осуществляющий государственную регистрацию юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, документов, содержащих заведомо ложные сведения, речь идет о необоснованной регистрации.
Так, в соответствии с абзацем 3 ст. 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о незаконном предпринимательстве» от 18 ноября 2004 г. № 23, под представлением в орган, осуществляющий государственную регистрацию юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, документов, содержащих заведомо ложные сведения, следует понимать представление документов, содержащих такую заведомо ложную либо искаженную информацию, которая повлекла за собой необоснованную регистрацию субъекта предпринимательской деятельности[3].
Очевидно, что при такой форме незаконного предпринимательства действия лица (заявителя) явно выходят за рамки того понятия, когда действия субъекта расценивались как осуществление предпринимательской деятельности с нарушением правил регистрации.
Формально регистрирующий орган не нарушает в процессе регистрации требования закона, подобные образования (зарегистрированные по поддельным документам) нелегитимны с момента своей регистрации.
Представляется, что осуществление предпринимательской деятельности, сопряженное с представлением в орган, осуществляющий государственную регистрацию юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, документов, содержащих заведомо ложные сведения, является разновидностью такой формы незаконного предпринимательства, как осуществление предпринимательской деятельности без государственной регистрации. Например, у лица, осуществляющего предпринимательскую деятельность через подставных лиц, фактически отсутствует государственная регистрация.
В этой связи, исключение из ч. 1 ст. 171 УК РФ такого признака, как представление в орган, осуществляющий государственную регистрацию юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, документов, содержащих заведомо ложные сведения, одновременно не повлекла его полную декриминализацию. При этом за пределами границ такой декриминализации должна находиться деятельность, связанная с осуществлением предпринимательской деятельности через подставных лиц (т.е. если лицо представило в орган, осуществляющий государственную регистрацию юридических лиц и индивидуальных предпринимателей, документы, содержащие заведомо ложные сведения, которые повлекли его необоснованную регистрацию).
Уголовно-правовая норма, закрепленная в ст. 171 УК РФ, является бланкетной. При этом изменения в перечне видов лицензируемой деятельности могут повлечь за собой изменение содержания уголовно-правового запрета без изменения уголовно-правовой нормы. В то же время это порождает проблемы квалификации при изменении норм регулятивных отраслей права, в частности, это относится и к норме, закрепленной в ст. 171 УК РФ. Перечень видов деятельности, для занятия которыми необходима лицензия, приведен в ст. 12 ФЗ «О лицензировании отдельных видов деятельности».
В теории уголовного права существует дискуссия, о том, на основании чего освобождать лицо от уголовной ответственности и наказания, если в период осуществления предпринимательской деятельности ему необходимо было получить лицензию на этот вид деятельности, но в последующем данный вид деятельности был исключен из указанного перечня [2, с. 31–32].
Учеными не всегда однозначно решается данная проблема. Так, по мнению И.В. Шишко, в ст. 10 УК РФ закреплено положение об обратной силе не любого, а только уголовного закона, поэтому ее положения нельзя применять к нормативно-правовым актам других отраслей права. В этом случае деяние не утрачивает свою противоправность, но может не иметь либо утратить признак общественной опасности, так как установление запрета в бланкетных нормах могло быть ошибкой законодателя. Поэтому уголовные дела в отношении лиц, осуществлявших предпринимательскую деятельность без лицензии, если эта деятельность исключена из числа лицензируемых, должны быть прекращены на основании ч. 2 ст. 14 УК РФ [13, с. 32–32].
Между тем, указанная позиция является не совсем верной, поскольку для признания деяния малозначительным необходимо, во-первых, наличие признаков состава преступления (формальное основание) и, во-вторых, отсутствие существенной общественной опасности (социальное основание).
Существует точка зрения, что прекращение уголовного преследования в указанных случаях должно осуществляться по другому основанию, в частности, следует применять положения ст. 80.1 УК РФ (прекращение уголовного дела вследствие изменения обстановки) [2].
Вместе с тем, в соответствии со ст. 80.1 УК РФ, лицо, впервые совершившее преступление небольшой или средней тяжести, освобождается судом от наказания, если будет установлено, что вследствие изменения обстановки это лицо или совершенное им преступление перестали быть общественно опасными.
Таким образом возможность освобождения лица, совершившего преступление, от наказания вследствие изменения обстановки связана с двумя условиями: во-первых, данное лицо совершило преступление впервые, т.е. не имеет судимости за ранее совершенное преступление, и в отношении него нет возбужденного уголовного дела, связанного с совершением какого-то другого преступления; во-вторых, совершенное лицом преступление относится к категории преступлений небольшой или средней тяжести. Только при одновременном наличии обоих условий может быть поставлен вопрос об освобождении лица от наказания в связи с изменением обстановки [5, с. 243].
Получается, что освобождая лицо от наказания в связи с изменением обстановки, правоприменитель признает деяние, совершенное лицом, преступлением, хотя фактически оно утратило свою противоправность.
Из этого следует, что механизм нормативно-правового регулирования, предусмотренный ст. 80.1 УК РФ, не может быть применен к лицу, совершившему преступление, предусмотренное ст. 171 УК РФ, и которому в период осуществления предпринимательской деятельности необходимо было получить лицензию на этот вид деятельности, но в последующем данный вид деятельности был исключен из указанного перечня.
Так, определением Верховного Суда Российской Федерации от 28 ноября 2002 г. № 83-ДпО2-22 было отменено постановление президиума Брянского областного суда от 29 мая 2002 г. в отношении X., который обвинялся в том, что в 2000 г., являясь предпринимателем без образования юридического лица, имеющим свидетельство о государственной регистрации, но, не имея лицензии на изготовление строительных материалов, изготовил в пос. Навля Брянской области 23,74 м3 деревянных брусьев для стрелочных переводов на сумму 35 668,2 р. и 3710 шт. деревянных шпал на сумму 727 068 р., продав эти изделия Навлинскому шпалопропиточному заводу за 762 736,2 р., получив доход в сумме 29 260,2 р., что составляет 221,7 минимальных размеров оплаты труда.
В соответствии со ст. 17 ФЗ «О лицензировании отдельных видов деятельности» от 25 сентября 1998 г. № 158-ФЗ данная деятельность должна была осуществляться на основании лицензии. Однако упомянутый ФЗ признан утратившим силу новым Законом «О лицензировании отдельных видов деятельности» от 8 августа 2001 г., вступившим в силу 8 февраля 2002 г. № 128-ФЗ, согласно которому в перечень видов деятельности, на осуществление которых требуется лицензия, деятельность по производству строительных конструкций и материалов не включена.
В связи с этим, данный Закон, как смягчающий ответственность, признан имеющим обратную силу, исключающий уголовную ответственность за осуществление названной деятельности без лицензии. При таких обстоятельствах дело в отношении было обоснованно прекращено за отсутствием в деянии состава преступления, но не могло быть прекращено по ст. 6 УПК РСФСР, на что необоснованно было указано в постановлении Президиума областного суда, поскольку в данном случае речь идет не об изменении обстановки, а об освобождении от уголовной ответственности.
Таким образом, наиболее верной представляется позиция, закрепленная в ст. 17 Постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о незаконном предпринимательстве и легализации (отмывании) денежных средств или иного имущества, приобретенных преступным путем» от 18 ноября 2004 г. № 23, согласно которой «если федеральным законодательством из перечня видов деятельности, осуществление которых разрешено только на основании специального разрешения (лицензии), исключен соответствующий вид деятельности, в действиях лица, занимавшегося таким видом предпринимательской деятельности, отсутствует состав преступления, предусмотренный ст. 171 УК РФ»[4].
Кроме того, в науке уголовного права существует дискуссия о том, признается ли предпринимательская деятельность хозяйствующего лица, ведущего на территории субъекта Федерации, не выдавшего ему лицензию, но без уведомления лицензиатом лицензирующих органов соответствующих субъектов РФ, в качестве незаконной предпринимательской деятельностью без лицензии. В частности, Я.Е. Иванова отмечает, что «лицензия, выданная одним субъектом РФ, может действовать на территории другого субъекта РФ при условии наличия между ними соответствующего соглашения. В противном случае такая деятельность должна рассматриваться как осуществляемая без специального разрешения (лицензии), т.е. незаконная» [3, с. 167]. Здесь возникает вопрос: возможна ли такая уголовно-правовая регламентация (регулирование)?
Думается, что соответствующие соглашения между субъектами РФ не являются актами толкования закона, а относятся к подзаконным нормативным актам, которые обладают наименьшей юридической силой, чем закон.
Кроме того, в соответствии с ч. 1 ст. 3 УК РФ, преступность деяния, а также его наказуемость и иные уголовно-правовые последствия определяются только уголовным законом. В этой связи, вопросы уголовной ответственности за незаконное предпринимательство не могут решаться никакими иными нормативными правовыми актами.
По мнению Н.А. Лопашенко, нет преступления, когда субъект ведет предпринимательскую деятельность на территории субъекта Федерации, не выдавшего ему лицензию [4, с. 61].
По мнению Т.Д. Устиновой, когда лицо действует с нарушением обязательного уведомительного порядка, следует усматривать состав незаконного предпринимательства без лицензии [12, с. 215]. Этот взгляд поддерживает И.В. Шишко, утверждающая, что данное деяние должно рассматриваться как ведение предпринимательской деятельности без лицензии [13, с. 215].
М.Н. Урда отмечает, что решение проблемы наличия или отсутствия признаков ст. 171 УК РФ при осуществлении лицензируемого вида деятельности по лицензии, выданной на территории другого субъекта федерации, зависит от того, ведется ли лицензируемый вид деятельности в определенном месте, либо лицензируемый вид деятельности, в принципе, может осуществляться на всей территории Российской Федерации без «привязки» к определенному месту (например, перевозки железнодорожным, воздушным транспортом грузов, грузобагажа и т.д.) [11]. В случае изменения адреса объекта лицензируемой деятельности, осуществление ее без переоформления лицензии должно квалифицироваться как осуществление предпринимательской деятельности без лицензии, независимо от того, какими органами осуществляется лицензирование.
Стоит отметить, что в соответствии с ч. 2 и ч. 5 ст. 9 ФЗ «О лицензировании отдельных видов деятельности», юридическое лицо или индивидуальный предприниматель, получившие лицензию, вправе осуществлять деятельность, на которую предоставлена лицензия, на всей территории Российской Федерации со дня, следующего за днем принятия решения о предоставлении лицензии. Деятельность, на осуществление которой лицензия предоставлена лицензирующим органом субъекта Российской Федерации, может осуществляться на территориях других субъектов Российской Федерации при условии уведомления лицензиатом лицензирующих органов соответствующих субъектов Российской Федерации в порядке, установленном Правительством Российской Федерации.
В соответствии с требованиями ч. 1 ст. 13 ФЗ «О лицензировании отдельных видов деятельности», лицензирующий орган обязан провести до предоставления лицензии проверку возможности выполнения соискателем лицензии лицензионных требований, а также указать в решении о предоставлении лицензии, в документе, подтверждающем наличие лицензии, а также реестре лицензий адрес места осуществления лицензируемого вида деятельности, что косвенно говорит о том, что лицензиату разрешено осуществление лицензируемого вида деятельности только по адресу, указанному в бланке лицензии [9].
Таким образом, осуществление хозяйствующим субъектом лицензируемого вида деятельности по лицензии, выданной на территории другого субъекта РФ, без уведомления лицензиатом лицензирующих органов соответствующих субъектов РФ при наличии между данными субъектами РФ соответствующего соглашения не может быть признана законной.
Кроме того, по такому же пути идет и правоприменительная практика. Например, в соответствии с Постановлениями ФАС Дальневосточного округа от 14 февраля 2008 г. № Ф03-А73/07-2/6434 по делу № А73-5579/2007-11АП; ФАС Северо-Кавказского округа от 17 декабря 2009 г. По делу № А53-6101/2009 и от 18 мая 2010 г. по делу № А20-3482/2009 осуществление лицензируемой деятельности по адресу, не указанному в лицензии, является нарушением условий, предусмотренных лицензией, за которое предусмотрена ответственность ч. 3 ст. 14.1 КоАП РФ, т.е. относится к осуществлению предпринимательской деятельности с нарушением условий, предусмотренных специальным разрешением (лицензией). Следовательно, предпринимательская деятельность хозяйствующего лица ведущего на территории субъекта Федерации, не выдавшего ему лицензию, но без уведомления лицензиатом лицензирующих органов соответствующих субъектов РФ, не может считаться незаконной предпринимательской деятельностью без лицензии.
Некоторые авторы в рамках совершенствования уголовного законодательства, предусматривающего ответственность за незаконное предпринимательство, предлагают внести изменения в примечание к ст. 169 УК РФ относительно понятия размера, дохода и задолженности: оно заключается в следующем. 1. В статьях настоящей главы, за исключением ст. 174, 174.1, 178, 185.1–185.6, 193, 194, 198, 199 и 199.1, крупным размером, ущербом, доходом либо задолженностью в крупном размере признаются стоимость, ущерб, доход либо задолженность в сумме, для граждан и индивидуальных предпринимателей превышающей 1 млн 500 тыс. р., особо крупным размером, ущербом, доходом — 6 млн р. 2. Для юридических лиц крупным размером, ущербом, доходом либо задолженностью в крупном размере признается стоимость, ущерб, доход либо задолженность в сумме, превышающей 3 млн р., особо крупный — 12 млн р.» [7, с. 12].
Таким образом, в основе данного деления лежит форма участия лица в финансово-хозяйственных отношениях. При этом для физических лиц, признанных виновными в совершении незаконного предпринимательства, автором устанавливается более низкая планка, с которой наступает уголовная ответственность по ст. 171 УК РФ, чем если бы незаконное предпринимательство совершило юридическое лицо.
Вместе с тем, такая позиция является ошибочной в силу следующих обстоятельств.
Как указано в п. 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ «О судебной практике по делам о незаконном предпринимательстве» от 18 ноября 2004 г. № 23, осуществление предпринимательской деятельности без регистрации будет иметь место лишь в тех случаях, когда в едином государственном реестре для юридических лиц и едином государственном реестре для индивидуальных предпринимателей отсутствует запись о создании такого юридического лица, или приобретении физическим лицом статуса индивидуального предпринимателя, либо содержится запись о ликвидации юридического лица или прекращении деятельности физического лица в качестве индивидуального предпринимателя.
Получается, что предложенное совершенствование уголовного законодательства, предусматривающего ответственность за незаконное предпринимательство, будет распространяться только на юридических лиц, осуществляющих предпринимательскую деятельность без лицензии в случаях, когда такая лицензия обязательна.
Думается, что предпринимательская деятельность без лицензии юридических лиц, выступающих в хозяйственном обороте, может повлечь не менее тяжкие последствия, нежели аналогичные действия (бездействие), направленные против установленного законом порядка осуществления предпринимательской деятельности физическим лицом. Юридическое лицо — это абстракция, изобретенная для того, чтобы люди могли более эффективно действовать в условиях рыночной экономики. Действиями организации являются действия ее органов (ст. 53 ГК РФ), т.е. действия конкретных физических лиц. Поэтому физические лица, входящие в состав юридических лиц, прежде всего руководители организаций, виновные в совершении организациями преступления, предусмотренного ст. 171 УК РФ, подлежат уголовной ответственности.
Ключевым критерием привлечения лица к уголовной ответственности за незаконное предпринимательство является размер дохода в виде выручки от реализации товаров (работ, услуг) за период осуществления незаконной предпринимательской деятельности без вычета произведенных лицом расходов, связанных с осуществлением незаконной предпринимательской деятельности. Поэтому нелогично применительно к ст. 171 УК РФ признавать физическое лицо совершившим преступление, если размер ущерба, дохода превысит 1 млн 500 тыс. р., в то время как лицу, ответственному за финансово-хозяйственную деятельность организации, позволительно (без страха быть подвергнутым уголовной ответственности) осуществлять незаконную предпринимательскую деятельность, сопряженную с причинением ущерба либо с извлечением дохода в размере, не превышающем 3 млн р.
Действующее гражданское законодательство предоставляет возможность осуществлять коммерческую деятельность в форме индивидуального предпринимательства или через образованное юридическое лицо. При этом согласно ст. 23 ГК РФ к предпринимательской деятельности граждан, осуществляемой без образования юридического лица, соответственно применяются правила ГК РФ, регулирующие деятельность коммерческих организаций [6, с. 273–274].
Таким образом, позиция А.В. Силаева изначально не предполагает, что деятельность юридического лица с экономической точки зрения является более весомой по сравнению с деятельностью индивидуального предпринимателя, а выбор формы хозяйствования не ставится в зависимость от экономических критериев.
Нельзя не упомянуть еще один аспект проблемы. В частности, законодатель в ч. 2 ст. 76.1 УК РФ предусмотрел возможность освобождения от уголовной ответственности по делам о преступлениях в сфере экономической деятельности, согласно которой «лицо, впервые совершившее преступление, предусмотренное ч. 1 ст. 171, ч. 1 ст. 171.1, ч. 1 ст. 172, ч. 2 ст. 176, ст. 177, ч. 1 и 2 ст. 180, ч. 3 и 4 ст. 184, ч. 1 ст. 185, ст. 185.1, ч. 1 ст. 185.2, ст. 185.3, ч. 1 ст. 185.4, ст. 193, ч. 1 ст. 194, ст. 195–197 и 199.2 настоящего Кодекса, освобождается от уголовной ответственности, если возместило ущерб, причиненный гражданину, организации или государству в результате совершения преступления, и перечислило в федеральный бюджет денежное возмещение в размере пятикратной суммы причиненного ущерба либо перечислило в федеральный бюджет доход, полученный в результате совершения преступления, и денежное возмещение в размере пятикратной суммы дохода, полученного в результате совершения преступления.
В своей нормотворческой деятельности законодатель обязан строго руководствоваться конституционным принципом равенства граждан перед законом и судом, в том числе при построении юридических конструкций статей Общей части УК РФ, не допуская тем самым неравенства между лицами, совершившими преступление. Однако представляется, что законодатель отошел от данного принципа, предусмотрев специальную возможность освобождения от уголовной ответственности по делам о преступлениях в сфере экономической деятельности [6, с. 271].
При этом возможность освобождения лица, совершившего незаконное предпринимательство, в отношении которого правоприменительные органы будут применять данную правовую норму, связана с соблюдением ряда условий:
во-первых, данное лицо совершило преступление впервые, т.е. не имеет судимости за ранее совершенное преступление и в отношении него нет возбужденного уголовного дела, связанного с совершением преступления, предусмотренного ст. 171 УК РФ;
во-вторых, совершенное лицом преступление относится к основному составу незаконного предпринимательства, предусмотренном ч. 1 ст. 171 УК РФ;
в-третьих, с учетом сумм ущерба (дохода), установленного в примечании ст. 169 УК РФ, такой институт освобождения от уголовной ответственности может быть реализован только, в отношении лиц, имеющих возможность уплатить сумму в размере от 7,5 до 30 млн р.
Исходя из изложенного, представляется, что наказание лицу будет назначаться не в зависимости от характера и тяжести, совершенного им деяния и свойств личности нарушителя, а только на основании имущественного положения нарушителя (исключительно для состоятельных слоев населения). Лица, имеющие достаточный уровень материального состояния, будут нести ответственность в виде денежного возмещения, а иные будут должны отбывать наказание, связанное с лишением свободы, арестом, обязательными или принудительными работами.
