Раскрытие темы «Особенности правовой культуры в современной России» связано с понятием и сущностью права, его правовой природы.
Правовая культура представляет собой совокупность всех ценностей, созданных человечеством в правовой сфере: знание, понимание этих ценностей, совершение действий и поступков людей в соответствии с ними. Все это называется правосознанием как одной из форм общественного сознания, отражающего окружающую человека правовую действительность. В соответствии с этим правовая культура подразделяется на культуру общества, культуру социальной группы, культуру особой профессиональной группы юристов и культуру личности. Однако представляется важным уделить внимание не столько особенностям видов правовой культуры, правовому воспитанию и его формам, сколько праву, ценности права и порождаемому им уровню культуры в праве.
Что же такое право? Каковы его смысл, значение, идея? На первый взгляд простота этих вопросов по форме не вызывает сомнений: хрестоматийный ответ — право это система общеобязательных, формально-определенных норм, охраняемых государством. Но при глубоком размышлении они приводят нас в некое замешательство мыслей, и оказывается, что эти вопросы не совсем праздны и просты по своему содержанию. В учебниках по теории права и государства приводится длинный перечень правовых теорий. Наиболее традиционные из них: теологическая, нормативистская, психологическая, марксистская, социологическая, естественно-правовая, историческая, солидаризма и др. Каждая теория по-своему дает обоснование понятию права и его сущности. Но где же находится истина? Где простота ответов на простоту поставленных вопросов?
Выдающийся правовед Ж. Ведель, бывший председатель Конституционного совета Франции, мировая величина современной юриспруденции, поразил своих коллег признанием: «Вот уже много недель, даже много месяцев, я иссушаю себя вопросом, внешне невинным: Что такое право? Это мое состояние само по себе не делает мне чести, усугубляет чувство стыда. Я прослушал свою первую лекцию по праву шестьдесят лет назад; пятьдесят лет назад я сам стал читать с кафедры лекции по праву; я не переставал профессионально работать как юрист, будучи поочередно или одновременно адвокатом, профессором, автором книг, советником и даже судьей. И вот я пребываю в смятении подобно студенту первого курса, сдающему незаполненный экзаменационный лист, потому что ему не удалось наскрести для ответа даже несколько крох. Во Франции нормативный позитивизм (буква закона превыше всего) часто подменяет собой право» [3, c. 2]. Приведенное откровение известного профессора не случайность, так как за действительной простотой этого вопроса скрываются сложные противоречия закона единства и борьбы противоположностей, и вопрос «что такое право?» на самом деле является весьма сложным. Если теорема Пуанкаре была все же доказана спустя сто лет Г. Перельманом, то понятие права, его сущность уже сотни лет остаются неоднозначными и представляют собой задачу со многими неизвестными.
Мы не будем приводить бесчисленное множество определений права и его сущности, которые нередко противоречат друг другу. Это тема для другой чисто теоретической полемики. Но хочется обратить особое внимание на сложность и неординарность поставленного вопроса. Принятие того или иного определения, раскрытие сущности права даст возможность решить существующие проблемы в праве, государстве и обществе, в том числе проблему правовой культуры в России.
В конце ХХ — начале XXI в. Россия испытала крутой поворот в своем историческом развитии. Произошла смена общественного и государственного строя. Данное явление сопровождалось хаосом общественных перемен: наличием беспорядков, социальных конфликтов, возрастанием преступности, коррупции, обеднением значительной части населения и т. п. В этих условиях заметно снижается правовая профессиональная культура юристов и правовая культура общества в целом. Однако происходившие перемены были вызваны не только процессом распада СССР, но и правовыми традициями, исторически сложившимися еще в дореволюционный и советский периоды становления государства. Потому раскрытие данной темы затрагивает вопросы не только правовой профессиональной культуры юристов и общества, но и природы права, истории его развития, источников права, правовых традиций, толкований права, правовых ценностей, выработанных человечеством, целей и задач решения существующих в этой сфере проблем.
Традиции понимания права в истории России властью, интеллигенцией и народом весьма поучительны.
В Российской империи власти никогда не признавали важности и социальной ценности правовой материи как регулятора общественных отношений. К праву относились с пренебрежением, односторонне. Авторитарный режим с ним просто не считался, так же как и тоталитарный режим при советской власти. Согласно определению в Советской энциклопедии юрисконсульт — это «мелкий служащий» [1, с. 263]. Право этих эпох приравнивалось, сводилось к закону и действовало по принципу: «закон суров — на то он и закон». Только при таком толковании принималось право и, по существу, сводилось к действующему законодательству. Столетиями насаждавшееся подобное правовое воспитание властей пустило глубокие корни в общественном сознании и отразилось в его правовой культуре. Правовой нигилизм властей принял уродливые формы, такие, например, как крепостное право. Произвол и насилие не знали границ, ужасая своим цинизмом и махровой жестокостью.
В среде российской интеллигенции бытовало более узкое представление о праве. Оно ассоциировалось не с законом, а в большей степени с правосудием, воспринимавшимся как действующее право. Деятельность судов высмеивалась и широко критиковалась классиками русской литературы. Правосудие с его волокитой, взяточничеством, произволом, безграмотностью стало предметом уничижительных характеристик, что было совершенно справедливо. Но никто из классиков не отделил право от правосудия, право от закона. Никто из них не сказал хвалебного слова праву как духовной ценности, благодаря которой общество развивалось по пути гуманизма и цивилизации.
В сборнике «Пословицы русского народа» В. И. Даля приводится целый ряд народных изречений, характеризующих закон и правосудие с точки зрения общественного мнения. Вот некоторые из них: «Закон — дышло: куда повернешь, туда и вышло» [4, с. 473]; «Что мне законы, были бы судьи знакомы» [Там же, с. 474]; «Судья что плотник: что захочет, то и вырубит» [Там же, с. 327]; «Тяжба — петля; суд — виселица» [Там же, с. 329]. Даже из этого малого перечня пословиц видно, что и закон, и правосудие вызывали у народа недоверие и неуважение. В отличие от теоретиков права русский народ смог выразить закон и правосудие в ярких образах: закон — дышло, тяжба — петля, суд — виселица. Такая оценка оказывалась не так уж и далека от понимания целей и задач закона и правосудия того времени. Образное мышление помогало раскрыть очевидное и невероятное действующего законодательства и существующего правосудия, их смысла, значения и идеи. В подобных определениях содержится не только социальная, правовая и политическая направленность, но и эстетическая оценка как чего-то безобразного: закон — дышло, суд — виселица, тяжба — петля. И вновь необходимо отметить, что не только власти, интеллигенция, но и народ отождествляли закон и правосудие с правом, сводили богатую ткань правовой материи к ее единственному источнику — закону.
Однако какова природа и история развития права? Когда оно возникает? Как развивается? Все это сложные вопросы, скрываемые в глубине прошедших тысячелетий развития общества. В XX в. Произошли важные перемены в системе общественных и естественных наук. Между ними начинается бурная интеграция, и благодаря археологии, этнографии, истории и другим наукам мы смогли заглянуть в прошлое общественного развития. Выявлено, что возникновение права своими корнями уходит в глубь тысячелетий. Можно предположить, что оно формируется уже в эпоху неолитической революции, когда возникает племенная организация и этнические общности более сложного порядка и структуры, чем первобытная родовая материнская община, основанная на кровнородственных связях, когда начинают формироваться первые источники права. К ним можно отнести обычай, религиозные обряды и ритуалы с присущей им торжественностью и формализмом, моралью, сливавшимися в нечто единое целое в религиозном мировоззрении древнего человека, устанавливая в соответствии с этим правила поведения членам общины, рода и племени в форме так называемых мононорм.
Мононормы исходили не только из общего представления об окружающем мире, но и из общих представлений о справедливости и равенстве, основой которых был общественный интерес как в материальной, так и в духовной жизни общества. Субъектом общественных отношений тогда признавались лишь община, род и племя, поэтому в первоначальной природе права, его смысле заложен общественный интерес и идея справедливости. Индивида как субъекта общественных отношений еще не существовало. Он появился позднее, в эпоху формирования частной собственности, образования малой семьи и отдельного хозяйствующего двора как экономической единицы производящего хозяйства. Таким образом, уже в период неолита (условно XIII–VI тыс. до н. э.) корни права (источники) имели в своей основе понятие справедливости как меры свободы и равенства между членами общины как выражение общественного интереса общины, рода и племени.
При возникновении первых государств, в частности древнего Шумера, понимание права было более широким, чем просто закон и правосудие. В основе правовой материи тогда лежало понятие меры как символа справедливости, равенства и общественного интереса. Здесь наблюдается преемственность идей, обычаев, морали, сохранявшихся торжественными ритуалами и обрядами тысячелетия между первобытностью и первыми цивилизациями. Дошедшие до нас фрагменты древнешумерийского законодательства III тыс. до н. э. фиксируют уже письменную традицию в преемственности права. Правитель Ур-Наму (2050 г. до н. э.) учредил «справедливую» систему мер и весов. Он позаботился о том, чтобы «сирота не становился жертвой богача», «вдова — жертвой сильного», «человек одного шикеля — жертвой человека мины»; эти законы установлены «во имя справедливости и ради блага всех граждан» [7, с. 63]. В данном случае мы видим, что понятие справедливости восходит к древним временам. Пожалуй, изобретение весов (VII–VI тыс. до н. э.?) и заложило понимание некой меры равного, сложившейся в меновых отношениях между общинами, родами и племенами. Благодаря универсальности применения весов в материальной культуре, понимание того, что справедливость — это нечто равное, нашло отражение в судебной практике древних египтян. В Египетской Книге мертвых (папирус Ани) в тексте, относящемся к суду, в виньетках (рисунках) изображение весов применено уже в правовом понимании, и общественное правосознание становится одной из характерных черт духовной культуры (рис.) [6, с. 121].
Поклонение весам приобрело в мифотворчестве древних египтян ритуальный, обрядовый характер, их называли «Великие Весы». «Коромысло Великих Весов всегда изображалось строго горизонтально, и этот факт доказывает, что от египтянина требовалось только, чтобы его сердце, или совесть, весили столько же, сколько и перо Маат» [6, с. 124]. Египтянин говорит: «Положи сердце мое на престол истины», так как весы устанавливали истину, а сердце выступало незримым свидетелем дел и помыслов человека, скрыть которые от него было невозможно. Умерший представал перед Озирисом — верховным судьей, и в своей молитве говорил: я не творил зла, не занимался воровством, не грабил, не убивал, не пользовался обманом, не произносил лжи, не произносил дурного, не вмешивался в чужие дела, не обесчестил жены ближнего своего, не согрешил против чистоты, не внушал страха другим, не оставался глух к словам правды и истины, не относился к людям жестоко, не прибегал к насилию, не богохульствовал, не вел себя дерзко. Здесь мы наблюдаем достаточно широкое понимание права, включавшего правовой обычай, закон, религиозные предписания, нормы морали и нравственности.
В начале II тыс. до н. э. Вавилон стал преемником шумерийской культуры. Царь древнего Вавилона Хаммурапи в преамбуле к своим законам стремился представить их как наделенные сверхъестественной силой, справедливые и неизменные, направленные на защиту сироты, вдовы и слабого от сильного, добавив к шумерийскому пониманию права новое в содержание сущности государства и права: «я истребил врагов на севере и юге, прекратил раздоры, устроил стране благосостояние, дал людям жить в безопасных местах, охранял их от нарушителей спокойствия, я благодеятельный пастырь, жезл мой — жезл правости» [5, с. 112]. По своему содержанию эти мысли имели глубокое правовое значение и идею. Царь говорит не о своей силе военного могущества, а о том, что его жезл (власть) — жезл правости, т. е. царь Хаммурапи ставит право выше силы своей единоличной власти. И такое ее понимание есть предвосхищение идеи правового государства, в котором правит закон.
Не менее глубокое понимание права наблюдается в период Киевской Руси, уже тогда испытывавшей необходимость в высокоразвитой системе гражданского права, соответствующей высокоразвитому гражданскому обороту. В IX в. начинает осуществляться первая волна рецепции римского права, включавшего в себя идею справедливого и несправедливого, правомерного и неправомерного поведения людей. Однако в эпоху татаро-монгольского ига идея справедливости права постепенно теряет свой смысл и значение, и между законом и правом был поставлен знак равенства. Развитие правовой культуры пошло по иному пути, вступившему в противоречие с природой и сущностью права. Московские князья активно использовали сложившиеся представления о праве (законе) в интересах укрепления своей власти. Закон превратился в ничем не ограниченный произвол и насилие, закрепляя права и привилегии одних и обязанности других. Судебник (1555) объявил закон единственным источником права. Идея справедливости как основа общественного интереса перешла в свою противоположность и стала идеей господства единоличной власти великих князей, выражавших интересы класса феодалов. В эпоху Советского Союза правовой нигилизм продолжал расцветать пышным цветом. Неправовые законы государства множились, как и телефонное право в правосудии. После крушения Советского Союза наступил тяжелый и продолжительный кризис в политике, экономике, идеологии, праве и правосудии.
За сравнительно небольшой исторический период времени Россия прошла значительный путь. Не все было гладко и продуктивно, как хотелось бы. Например, судебная реформа, начатая в 1992 г., не завершилась и по настоящее время, хотя сделано много позитивного. В последнее десятилетие все более ощущается и проявляется проблема низкой правовой профессиональной культуры юристов и, соответственно, низкой правовой культуры общества. Данное обстоятельство указывает на допущенную методологическую ошибку при проведении реформ в конце XX и начале XXI в. Смена общественного и государственного строя должна была сопровождаться проведением правовой реформы, так как в период советской власти право оставалась в рамках средневекового феодализма не только по форме, но и по своей сущности. Нужно было выстроить новый правовой фундамент, определиться с его принципами, основными положениями и началами и только затем проводить судебную и другие реформы.
В последнее время все чаще стали говорить о перепроизводстве корпуса юристов, что нужно готовить штукатуров, маляров, токарей и т. п. Действительно, необходимо готовить квалифицированный рабочий класс, без которого немыслимо высокотехнологичное производство, но юристов на самом деле подготовлено мало. Их катастрофически не хватает обществу, как, впрочем, и рабочих. Если же учесть, что за это время возникло огромное количество юридических факультетов, институтов и даже университетов коммерческого направления, ринувшихся в погоню за прибылью и часто не имеющих ни учебно-методологической, ни даже материальной базы, не говоря уже о школах с устойчивыми историческими традициями классического юридического образования, то юристов действительно выпущено большое количество. Однако это количество не имеет нужного качества, в котором нуждается общество. Чтобы получить качественный корпус юристов, необходимо достичь определенного уровня методологической подготовки специалистов, и только тогда количество может перейти в новое качество. Но у нас этого не произошло. И вновь открытые псевдоюридические факультеты, институты и университеты, к сожалению, множатся с легкой руки образовательного бизнеса. При этом само общество и государство продолжают безучастно наблюдать за происходящими процессами, хотя, казалось бы, очевидно, что такими путями создать качественный профессиональный корпус юристов невозможно. В таком случае связывание количества выпускаемых юристов с перепроизводством и избытком их для общества обнаруживает непонимание определенными кругами происходящих процессов развития общества в настоящий момент. Как и прежде в XIX, XX и XXI вв. задача повышения качества образовательного процесса решается не профессионалами-юристами, а чиновниками, не имеющими специальных профессиональных знаний в области юриспруденции. В этой связи проблема правовой культуры оказалась очень сложной. Подражание европейским стандартам, активно проводимое в настоящее время, ведет российское образование в новый тупик.
Очевидное и невероятное: правовая материя сейчас особо нуждается в новом теоретическом переосмыслении природы права, его смысла, значения и идеи. Познать его сущность в наше время, в бурную эпоху социальной напряженности и конфликтов, экономической и политической неустойчивости общества является важнейшей задачей теоретиков. Ибо правовая культура непосредственно связана с единством и целостностью правовой системы, единством правового пространства, единством системы правосудия и законности и зависима от них. Раскрыв сущность современного права на теоретическом уровне, его можно успешно использовать и в практической деятельности. Однако существующая порочная практика правоприменительной деятельности в среде юристов выявляет не только низкий уровень их профессиональной правовой культуры, но иногда и полное непонимание ими смысла, значения, идеи и сущности права. Не случайно среди некоторой части профессионалов-юристов можно наблюдать откровенный правовой нигилизм, непризнание закона, неуважение к закону, циничное попрание ценности права. Без глубокого научного (теоретического) обоснования природы правовой материи, ее сущности невозможно решить на современном этапе многие политические, экономические, социальные и духовные проблемы развития общества по пути его демократизации, повысить правовую профессиональную культуру юристов и соответственно правовую культуру общества.
К сожалению, в области юридического образования приходится отмечать совершенно обратные процессы. Юридическое образование направлено не только на познание правовой материи, но и на формирование правильного юридического мировоззрения у студентов, их правовой культуры и правового воспитания. Однако отмечаются случаи, когда на некоторых юридических факультетах отменяются такие дисциплины, как «Философия права», «История правовых и политических учений», сокращаются часы по «Истории отечественного государства и права», хотя данные дисциплины и формируют у студентов правильное юридическое мировоззрение о природе права и его сущности как величайших духовных ценностях человечества. Поэтому в настоящее время все более ощущается необходимость в отыскании новых путей познания права, применении новых способов и средств его отражения, активном использовании научной интеграции и создании новых дисциплин.
В Российской правовой академии Министерства юстиции РФ коллективом кафедры теории и истории государства и права под руководством заведующего кафедрой доктора юридических наук, профессора М. М. Рассолова была разработана новая дисциплина «Право и история художественной культуры». Предметом исследования данной дисциплины и является познание природы и сущности права особыми, нетрадиционными средствами и способами художественной культуры. Это направление позволяет решить несколько задач, стоящих перед высшей школой, государством и обществом. Во-первых, это повышение общего уровня развития студентов в целях познания сущности права посредством возможности его видения через отдельные виды искусств: архитектуру, скульптуру, живопись, литературу, музыку и театр. Во-вторых, создание нового корпуса юристов, которые должны составить элиту нашего общества, способную не только предупредить нарождающиеся социальные конфликты, но и вернуть доверие народа к праву, закону и правосудию. В-третьих, с возникновением нового корпуса юристов повысится уровень правовой профессиональной культуры юристов и соответственно, правовое сознание и правовая культура общества. Дисциплина «Философия права» должна быть необходимым звеном между теорией и историей государства и права и «Правом и историей художественной культуры». Выдающийся специалист в области истории политико-правовых идей и современной философии права В. С. Нерсесянц подчеркивал, что «философия права занимается исследованием смысла права, его сущности и понятия, его оснований и места в мире, его ценности и значимости, его роли в жизни человека, общества и государства, в судьбах народов и человечества» [2, с. 7]. Наше время особо нуждается в решении данной проблемы. Что может быть еще более очевидным, чем изложенная мысль? Разве есть необходимость это доказывать? Тем не менее объем преподавания дисциплин, задействованных в решении названных проблем, постоянно и необъяснимо сокращается.
Благодаря дисциплине «Право и история художественной культуры» можно увидеть зримые образы права, государства и правосудия, нашедшие свое отражение в архитектуре (московский Кремль); скульптуре (богиня правосудия Фемида); живописи (роспись Станца делла Сеньятура Рафаэля Санти); литературе (роман «Преступление и наказание» Ф. М. Достоевского); музыке (цикл из девяти симфоний, посвященных Великой Французской революции 1789 г. Людвига Ван Бетховена); театре (пьеса «Свои люди сочтемся» А. Н. Островского) и т. д. Таким образом, понятие и сущность права можно выразить и в эстетических категориях (т. е. как нечто прекрасное или безобразное), которые способны своими образами оказывать влияние на профессиональную деятельность юристов через науку о прекрасном и формировать новое общественное мнение.
Выдающийся римский юрист Цельсын (II в. н. э.) высказал мысль о том, что право — это искусство доброго и справедливого. Такое понимание права дает все основания определять и оценивать ткань правовой материи, право не только с точки зрения практики и теории, но и с точки зрения эстетики, как нечто совершенное и поэтому прекрасное.
