После начала специальной военной операции (далее – СВО), которая была объявлена Президентом РФ Владимиром Владимировичем Путиным 24 февраля 2022 г., со стороны коллективного Запада, который понимает, что невозможно одержать победу над Россией на поле боя, стали предприниматься действия, направленные на подрыв российского общества изнутри, в активную фазу вошли действия по информационно-психологическому воздействию на российское общество.
В условиях проведения СВО на Россию оказывается не только политическое, экономическое, военное, но и беспрецедентное информационное давление, в первую очередь, через социальные сети, мессенджеры, видеохо-стинги и другие интернет-ресурсы, путем активного распространения недостоверной информации [11, с. 10].
Следует отметить, что в зарубежных исследованиях можно найти сведения о том, что еще задолго до начала СВО представителям иностранных государств рекомендовалось в целях выработки методик ведения информационной войны изучение российских публикаций и официальных документов, а также более тщательное изучение лиц, стоящих за этими высказываниями [23, 24].
Оговаривалось, что такие исследования могут помочь подготовить международное сообщество к будущим операциям, одновременно помогая политикам определить жизнеспособность и курс кибердипломатии и сдерживания [23].
При этом враждебные для России представители иностранных государств все это завуалировали тем, что, по их мнению, именно Россия стала активно формировать новую стратегию информационной борьбы [24].
Б. И. Кандауров отмечает, что «анализ действий наших геополитических противников показывает, что гибридная война против России ведется уже на протяжении длительного исторического периода, а информационная война представляет собой её важнейший компонент. При этом ведущая роль отводится операциям психологической войны и непрямым средствам воздействия на экономику, поскольку прямая вооруженная агрессия против России, обладающей ядерным оружием, пока представляется маловероятной» [7, с. 24].
Появилась разрабатываемая НАТО деструктивная идея когнитивной войны, которую Дю Клюзель определил как имеющее «универсальный охват искусство использования технологий для изменения восприятия человеческих целей». Эти технологии, по мнению разработчика, включают области NBIC – нанотехнологии, биотехнологии, информационные технологии и когнитивные науки [21].
Как справедливо отмечается исследователями, «…в век современных информационных технологий проблемы информационной безопасности государства становятся ключевыми в системе обеспечения национальной безопасности государства» [4, с. 39].
Информационная безопасность является основой для обеспечения информационного суверенитета государства в ходе специальной военной операции [4, с. 46; 5; 15].
Органы государственного управления, решая возложенные на них соответствующие задачи и полномочия, своевременно реагируют на деструктивные действия, направленные на раскол российского общества [1, с. 5].
Говоря об уголовной политике, отметим, что современное правотворчество в области уголовного права совершенно справедливо взяло курс на антилиберальное охранительно-регулятивное воздействие на общественные отношения, входящие в круг объекта уголовно-правовых отношений. Такой вектор становится очевиден в свете последних законодательных новелл.
Заметим, что ранее специалисты уже высказывались о том, что «либерализм – враг диалектики»[1]. Пропагандируемые коллективным Западом морально-нравственные ориентиры, в том числе и те, которые положены в основу правового регулирования, не приемлемы для развития российского общества и его правовой системы, поскольку за асоциальностью современной западной либеральной идеологии развития общества скрывается более глубокая и последовательная асоциальность, выражаемая в отрицании традиционных нравственно-духовных основ.
Позволим себе утверждать, что формируемое в последние десятилетия уголовное законодательство, к сожалению, также оказалось под влиянием западного либерализма.
Обоснованно, по нашему мнению, обратить внимание на опыт советского периода развития уголовной политики. Не стоит гипертрофировать отдельные положения уголовного законодательства того времени, но нельзя и не учитывать всего прогрессивного, что позволило уголовную политику периода СССР в определенной мере считать эффективной, отвечающей запросам развития общества.
Следует не забывать и научные концепции в трудах великих советских ученых (М. Д. Шаргородского, В. Н. Кудрявцева и др.), которые влияли на формирование положений советского уголовного законодательства [9].
Современные изменения уголовного законодательства в свете трансформирующейся уголовной политики, отражающей тенденции реалий общественного развития, выступают неопровержимым подтверждением того, что положенная в основу отечественного уголовного права либеральная модель уголовной политики, которая своими теоретическими корнями восходит к работам Д. Милля, Ч. Беккариа, более не может обеспечить в процессе криминализации всестороннее обоснование такого процесса в силу определенного несоответствия такой модели тем морально-нравственным ценностям, которые в нашей стране актуализируются в настоящее время и обеспечивают консолидацию российского общества.
В Стратегии национальной безопасности Российской Федерации, утвержденной Указом Президента РФ от 2 июля 2021 г. № 400[2] указано, что только гармоничное сочетание сильной державы и благополучия человека обеспечит формирование справедливого общества и процветание России.
В Основах государственной политики по сохранению и укреплению традиционных российских духовно-нравственных ценностей, утвержденных Указом Президента Российской Федерации от 9 ноября 2022 г. № 809,[3] сказано, что традиционные ценности, к которым относятся жизнь, достоинство, права и свободы человека, патриотизм, гражданственность, служение Отечеству и ответственность за его судьбу, высокие нравственные идеалы, крепкая семья, созидательный труд, приоритет духовного над материальным, гуманизм, милосердие, справедливость, коллективизм, взаимопомощь и взаимоуважение, историческая память и преемственность поколений, единство народов России, выступают нравственными ориентирами, которые в том числе укрепляют гражданское единство.
Именно такие нравственно-ценностные, моральные ориентиры позволяют консолидироваться российскому обществу, обеспечивая его развитие, и формируют, прежде всего, духовный заслон от либеральных догм коллективного Запада.
Полагаем, что те основы уголовной политики, которые в значительной степени служили образцом для отечественного уголовного права в последние десятилетия, начиная со второй половины 90-х гг. прошлого века, неизбежно трансформируются и, по нашему мнению, должны отойти от чуждых отечественному праву либеральных идеологий.
В контексте рассматриваемой проблематики представляется важным обратиться к теории психологического принуждения, основоположником которой является П. А. Фейербах [18, с. 14–19] и теории уголовно-правового воспитания Л. Е. Владимирова [12, с. 12–18].
В совокупности с традиционными основаниями криминализации указанные воззрения позволяют определить основу происходящих и необходимых в современных условиях новелл уголовного законодательства, поскольку именно наказание, используемое государством при нарушении правового запрета, сдерживает граждан от совершения преступлений, а также обеспечивает формирование и поддержание определенного морального облика отдельной личности.
Л. В. Владимиров подчеркивает, что ни в какой другой области, так, как в уголовном правосудии, государство не является в такой степени важным воспитателем народа [12, с. 12–18].
Кроме этого, в настоящее время в отношении криминализации отдельных общественно опасных деяний можно вести речь и о конъюнктуре в уголовном законодательстве как определенном стечении обстоятельств, создавшемся положении, возникшей ситуации, комплексе условий, сложившихся в определенной сфере деятельности в конкретный период времени и оказывающих влияние на принятие решения [19, с. 8]. В таком случае традиционные основания и критерии криминализации следует рассматривать как некий общий фон оценки стечения обстоятельств, оказывающих влияние на принятие решения о криминализации деяний (декриминализации преступлений).
В целом, как некий итог сказанного о криминализации в современных условиях, приведем мнение о том, что основание рациональной криминализации должно рассматриваться как слагаемое двух оснований: «1) социальное основание – наличие нетипичной формы социального поведения, которая приводит или неизбежно приведет к нежелательным для максимально большого круга людей изменениям в жизни отдельных индивидов, общества и государства; 2) политическое основание – наличие политической воли на признание этой формы поведения преступной» [8, с. 202].
С учетом изложенного позволим сформулировать и обосновать некоторые предложения по изменению и дополнению уголовного законодательства в целях противодействия информационным, когнитивным атакам, направленным на подрыв российского общества, а также на деформацию сознания как отдельной личности, так и той или иной группы и общества в целом.
Предварительно отметим, что после начала СВО на законодательном уровне принят ряд изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации[4], направленных, в том числе и на борьбу с информационным воздействием.
Например, Федеральным законом от 4 марта 2022 г. № 32-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и статьи 31 и 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»[5] введена ст. 280.3 УК РФ, предусматривающая уголовную ответственность за публичные действия, направленные на дискредитацию использования Вооруженных Сил Российской Федерации в целях защиты интересов Российской Федерации и ее граждан, поддержания международного мира и безопасности, исполнения государственными органами Российской Федерации своих полномочий, оказания добровольческими формированиями, организациями или лицами содействия в выполнении задач, возложенных на Вооруженные Силы Российской Федерации.
Федеральным законом от 18 марта 2023 г. № 58-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации»[6] состав преступления, предусмотренный указанной ст. 280.3 УК РФ, был дополнен рядом важных признаков, связанных с направленностью действий по дискредитации.
7 декабря 2023 г. Государственная Дума РФ приняла в третьем чтении Законопроект № 445338-8 «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации (в части уточнения ответственности за дискредитацию добровольческих формирований, оказывающих содействие в выполнении задач, возложенных на войска национальной гвардии Российской Федерации)»[7].
Такие изменения свидетельствуют о пристальном внимании государства к противоправным действиям информационного характера в отношении национальных интересов и своевременности законодательного реагирования на потребности общества и системы защиты его законных интересов [14].
В целом, заметим, что такие действия, как пропаганда, в ракурсе информационного воздействия со стороны националистических, экстремистских и террористических организаций, в действующем УК РФ выступают признаком объективной стороны в следующих составах преступлений: ст. 205.2 «Публичные призывы к осуществлению террористической деятельности, публичное оправдание терроризма или пропаганда терроризма»; 205.4 «Организация террористического сообщества и участие в нем»; ст. 239 «Создание некоммерческой организации, посягающей на личность и права граждан»; ст. 282.4 «Неоднократные пропаганда либо публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики, либо атрибутики или символики экстремистских организаций, либо иных атрибутики или символики, пропаганда либо публичное демонстрирование которых запрещены федеральными законами».
В п. «р» ч. 1 ст. 63 УК РФ предусмотрено такое обстоятельство, отягчающее наказание, как совершение преступления в целях пропаганды, оправдания и поддержки терроризма, а в п. «с» – совершение преступления в целях пропаганды, оправдания и поддержки диверсии.
Использование информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети «Интернет», в качестве отягчающего обстоятельства, в УК РФ предусмотрено в 134 статьях. Однако полагаем, что последнее актуально предусмотреть в ст. 63 УК РФ и учитывать при назначении наказания.
Рассматривая преступные действия по ведению информационной войны против России, нельзя не отметить, что назрела необходимость разработки дополнений и изменений уголовного законодательства в части введения ответственности за пропаганду, оправдание и поддержку действий противника, под которым, согласно примечанию к ст. 276 УК РФ, можно понимать иностранное государство, международную либо иностранную организацию, противостоящих Российской Федерации в вооруженном конфликте, военных действиях или иных действиях с применением вооружения и военной техники.
По нашему мнению, действия в указанных целях следует предусмотреть в ст. 63 УК РФ как самостоятельное обстоятельство, отягчающее наказание.
Напомним, что в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 июля 1941 г. в качестве состава преступления было определено распространение в военное время ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения. Лица, виновные в этом деянии, карались по приговору военного трибунала лишением свободы на срок от двух до пяти лет, если оно по своему характеру не влекло за собой по закону более тяжкого наказания [10, с. 27].
Таким образом, полагаем обоснованным и в настоящее время либо в рамках состава преступления, предусмотренного ст. 275 УК РФ, либо в отдельной уголовно-правовой норме в системе преступлений глава 29 УК РФ «Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства», установить уголовную ответственность за пропаганду, оправдание и поддержку действий противника, а также распространение заведомо ложной информации, искажение информации о событиях, фактах или явлениях, создающих угрозу безопасности государства.
Сравнительный анализ УК РФ и Уголовного кодекса Республики Беларусь от 9 июля 1999 года № 275-З (с изменениями и дополнениями по состоянию на 1 октября 2023 г.)[8] в части регламентации уголовной ответственности за преступления против основ конституционного строя и безопасности государства свидетельствует, что в УК РБ, в отличие от УК РФ, в главе 32 «Преступления против государства» есть ряд актуальных для современной реальности уголовно-правовых норм.
Так, например, в ст. 356 УК РБ «Измена государству» предусмотрен такой квалифицированный состав, как «измена государству, совершенная должностным лицом, занимающим ответственное положение, должностным лицом, занимающим государственную должность, или лицом, на которое распространяется статус военнослужащего».
Полагаем, что аналогичный квалифицированный состав преступления обоснованно включить и в ст. 275 УК РФ.
Кроме этого, если в УК РФ предусмотрена уголовная ответственность по ст. 278 только за насильственный захват власти или насильственное удержание власти, то по ст. 357 УК РБ уголовно наказуемыми являются любые действия, совершенные с целью захвата государственной власти захвата или удержания государственной власти неконституционным путем, а также заговор в указанных целях.
Соответственно, если обратиться к юридическому толкованию термина «заговор», то в Республике Беларусь установлена уголовная ответственность даже в том случае, когда лица достигли соглашения о совершении действий против национальных интересов.
К примеру, 5 сентября 2022 г. Минский областной судвынес приговор по ч. 1 ст. 357 УК РБ за заговор с целью захвата государственной власти неконституционным путем лицам, которые, по данным властей, готовили заговор против Президента Республики Беларусь. Было установлено, что подсудимые обсуждали свой замысел в переписке в одном из мессенджеров[9].
Обращение к Уголовному кодексу Китайской Народной Республики [17] показывает, что уголовное законодательство этой страны предусматривает широкий перечень преступлений против государственной безопасности, которые содержатся в главе 1 Особенной части УК КНР.
В отличие от УК РФ в УК КНР установлена, например, в ст. 102 «Государственная измена» уголовная ответственность за любые действия по причинению вреда суверенитету Китайской Народной Республики, ее территориальной целостности и безопасности, совершенные в сговоре с иностранным государством, в ст. 103 УК КНР «Раскол государства, призыв к расколу государства» – за организацию, планирование и совершение практических действий, направленных на раскол государства, нарушение государственного единства, осуществленные зачинщиками или лицами, совершившими тяжкие преступления; за подстрекательство к расколу государства, нарушению государственного единства.
Отдельное внимание следует обратить на положения ст. 109 УК КНР «Предательское покидание страны», которая предусматривает уголовную ответственность в виде лишения свободы на срок до 5 лет, краткосрочный арест, надзор или лишение политических прав для сотрудников государственных органов, которые в период осуществления ими своих полномочий самовольно оставили пост и покинули страну либо остались за рубежом, причинив тем самым вред государственной безопасности Китайской Народной Республики. В случае же, если такие сотрудники владели сведениями, содержащими государственную тайну, то это наказывается лишением свободы на срок от 5 до 10 лет.
Напомним, что в УК РСФСР 1926 г.[10] был институт объявления вне закона должностных лиц – граждан Союза ССР. Так, Постановлением ЦИК СССР от 21 ноября 1929 г. «Об объявлении вне закона должностных лиц – граждан Союза ССР за границей, перебежавших в лагерь врагов рабочего класса и крестьянства и отказывающихся вернуться в Союз ССР»[11] устанавливалось, что отказ гражданина СССР – должностного лица государственного учреждения или предприятия СССР, действующего за границей, на предложение органов государственной власти вернуться в пределы СССР, следует рассматривать как перебежку в лагерь врагов рабочего класса и крестьянства и квалифицировать как измену. Такие лица объявлялись вне закона, что влекло за собой конфискацию всего имущества осужденного и расстрел через 24 часа после удостоверения личности осужденного. При этом в указанном постановлении устанавливалась обратная сила закона.
В целом, можно констатировать, что в уголовном законодательстве дружественных России государств имеются отдельные составы преступлений против государственной власти, которых нет в УК РФ. Однако, опыт этих стран показывает, особенно с учетом исторического аспекта, что ряд положений является весьма актуальным в современных реалиях и для нашей страны.
Отдельное внимание в рамках уголовно-правовых мер противодействия преступности, проявившейся в информационной сфере в условиях СВО, необходимо уделить деятельности граждан РФ, которые, уехав за пределы России, осуществляют информационную дискредитацию нашей Родины.
С позиции действующего УК РФ их действия содержат состав преступления, предусмотренный ст. 280.3 УК РФ, часть первая которой в качестве обязательного признака устанавливает такой, как совершение лицом действий по дискредитации после его привлечения к административной ответственности за аналогичное деяние в течение одного года.
Обязательное наличие административной преюдиции не способствует предупреждению наиболее опасных фактов дискредитации использования Вооруженных Сил Российской Федерации в целях защиты интересов Российской Федерации и ее граждан, поддержания международного мира и безопасности, исполнения государственными органами Российской Федерации своих полномочий, оказания добровольческими формированиями, организациями или лицами содействия в выполнении задач, возложенных на Вооруженные Силы Российской Федерации.
Представляется, что именно высказывания публичных, медийных лиц, представителей творческой среды, которые ранее были популярны среди населения, наносят большой вред национальной безопасности РФ, поскольку имеют деструктивное информационно-психологическое воздействие на гражданское общество и не способствуют его консолидации.
В этой связи обоснованно в ст. 280.3 УК РФ установить квалифицированный состав, субъект которого будет специальный.
Полагаем, что это можно сформулировать следующим образом: «Публичные действия, направленные на дискредитацию использования Вооруженных Сил Российской Федерации, в целях защиты интересов Российской Федерации и ее граждан, поддержания международного мира и безопасности, в том числе, публичные призывы к воспрепятствованию использования Вооруженных Сил Российской Федерации в указанных целях, либо на дискредитацию исполнения государственными органами Российской Федерации своих полномочий за пределами территории Российской Федерации в указанных целях, а равно на дискредитацию оказания добровольческими формированиями, организациями или лицами содействия в выполнении задач, возложенных на Вооруженные Силы Российской Федерации, совершенные лицом, находящимся под иностранным влиянием».
Кроме указанного, следует обратить пристальное внимание на то, что, например, выступления ряда лиц из медийной сферы за рубежом не просто содержат признаки дискредитации, но и часть их средств направляется ими для финансирования деятельности иностранного государства, осуществляющего деятельность против безопасности РФ.
В таком случае, безусловно, следует констатировать, что такие действия охватываются признаками объективной стороны состава государственной измены: оказание гражданином РФ финансовой помощи иностранному государству, международной либо иностранной организации или их представителям в деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации.
Однако состав государственной измены в рамках субъективной стороны предусматривает прямой умысел на совершение действий по такому финансированию, что может быть препятствием для привлечения к уголовной ответственности в случае, если организаторы тех же концертов таких лиц самостоятельно перечисляют часть средств враждебному иностранному государству.
Также возможно установление в рамках УК РФ уголовной ответственности и за осуществление гражданином РФ публичной деятельности за пределами РФ, доходы от которой могут быть использованы в ущерб национальной безопасности РФ.
Современная действительность определяется распространением действий лиц, которые фактически без заранее данного обещания способствуют совершению преступлений против национальной безопасности, например, владельцы социальных сетей и т.п.
Безусловно положительно то, что с 1 сентября 2023 г. Федеральный закон от 31 июля 2023 г. № 401-ФЗ «О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях»[12] усилил ответственность последних за отказ от проведения мониторинга и блокировки запрещенной информации.
Однако следует обратить внимание на возможность введения уголовной ответственности для указанных лиц с учетом института административной преюдиции, а также на ответственность администраторов, создателей различных групп в социальных сетях, мессенджерах.
Анализ действующего уголовного законодательства свидетельствует о том, что имеется ряд норм, направленных на защиту авторитета государственных органов, публичной власти. Вместе с тем, существующий потенциал УК РФ не может в полной мере обеспечить эффективную защиту органов государственной власти от специально распространяемой негативной информации.
Содержательная составляющая авторитета государственной власти в силу своей абстрактности неоднократно выступала предметом научного осмысления в рамках различных отраслей познания, в том числе, философии, социологии, психологии. Как писал И. А. Ильин: «Власть, лишенная авторитета, хуже, чем явное безвластие» [6].
В юридическом поле неоднократно поднимается вопрос о совершенствовании специально-правовых средств противодействия информации, направленной на подрыв авторитета государственных органов. Так, например, И. Г. Башинская и О. М. Башинская предлагают уместным закрепить в нормах КоАП РФ в качестве административного правонарушения такие действия [2, с. 15].
Вместе с тем полагаем, что в современных условиях следует вести речь именно об уголовной ответственности, поскольку действия, направленные на подрыв авторитета государственных органов Российской Федерации, причиняют вред национальным интересам.
В УК РФ установлена уголовная ответственность в целом за клевету (ст. 128.1 УК РФ) и, в частности, за клевету в отношении судьи, присяжного заседателя, прокурора, следователя, лица, производящего дознание, сотрудника органов принудительного исполнения Российской Федерации (ст. 298.1 УК РФ).
Кроме этого, предусмотрено наказание за публичные действия, направленные на дискредитацию использования Вооруженных Сил Российской Федерации в целях защиты интересов Российской Федерации и ее граждан, поддержания международного мира и безопасности, исполнения государственными органами Российской Федерации своих полномочий, оказания добровольческими формированиями, организациями или лицами содействия в выполнении задач, возложенных на Вооруженные Силы Российской Федерации (ст. 280.3 УК РФ) и публичное распространение заведомо ложной информации об использовании Вооруженных Сил Российской Федерации, исполнении государственными органами Российской Федерации своих полномочий, оказании добровольческими формированиями, организациями или лицами содействия в выполнении задач, возложенных на Вооруженные Силы Российской Федерации (ст. 207.3 УК РФ).
Анализ признаков составов всех вышеуказанных преступлений приводит к следующим выводам.
Так, во-первых, объектом клеветы, предусмотренной ст. 128.1 УК РФ, исходя из законодательного структурного помещения этого преступления в главу «Преступления против свободы, чести и достоинства личности» раздела «Преступления против личности», выступает честь, достоинство и деловая репутация, как составляющие частной сферы жизни личности.
Как отмечается Л. В. Григорьевой, «…в ситуациях, когда виновный путем клеветы старается помешать законной деятельности официальных лиц, объект уголовно-правовой охраны смещается с интересов личности на интересы государственной службы или правосудия. Тогда последствия конфликта успешно регулируются статьями, предусматривающими ответственность за воспрепятствование деятельности компетентных органов государства или иных лиц (например, ст. 141, 144, 169, 294, УК РФ)» [3, с. 113].
Даже с учетом того, что согласно изменениям, внесенным в УК РФ в конце 2020 г.,[13] ч. 2 ст. 128.1 дополнена таким квалифицированным составом, как клевета в отношении нескольких лиц, в том числе, индивидуально не определенных, не представляется возможным, с учетом направленности содеянного именно на национальные интересы, на подрыв публичной власти, квалифицировать распространение заведомо ложной, негативной информации по этой статье.
Также заметим, что при квалификации содеянного как клевета, следует установить, что распространяются заведомо ложные, конкретные, а не оценочные сведения, которые не соответствуют действительности и порочащие честь и достоинство личности и(или) подрывающие его деловую репутацию [16, с. 185–186].
Кроме этого, такие сведения должны содержать информацию о фактах либо уже произошедших, либо имеющих место в настоящее время, а не о будущих.
Если говорить о негативной, ложной информации, подрывающей авторитет государственных органов, то важно отметить, что такая информация может содержать и сведения о возможных будущих фактах, связанных с реализацией органами публичной власти своих полномочий.
Ярким примером такой дезинформации, негативно влияющей на общественно-политическую жизнь социума, и подрывающей авторитет публичной власти, выступают различные «вбросы» в информационное поле о возможных будущих вариантах мобилизации в России. Также примером могут служить и различные фейки со стороны Центра информационно-психологических операций (подразделения украинских сил специальных операций) о якобы как проводимых, так и планируемых органами государственной власти отдельных субъектов или муниципальных образований РФ мер по обеспечению общественной безопасности в том или ином регионе.
При этом такая дезинформация активно тиражируется посредством социальных сетей, мессенджеров.
Если обратиться к составам преступлений, предусмотренным ст. 207.3 и 280.3 УК РФ, то в рамках первой установлена уголовная ответственность за публичное распространение, под видом достоверных сообщений, заведомо ложной информации, содержащей данные об исполнении государственными органами Российской Федерации в целях защиты интересов Российской Федерации и ее граждан, поддержания международного мира и безопасности своих полномочий за пределами территории Российской Федерации, а во второй – за публичные действия, направленные на дискредитацию исполнения государственными органами Российской Федерации в целях защиты интересов Российской Федерации и ее граждан, поддержания международного мира и безопасности своих полномочий за пределами территории Российской Федерации.
Соответственно законодательно предусмотрены такие обязательные конструктивные признаки этих составов преступлений, как публичность действий, и то, что сведения или действия должны касаться исполнения государственными органами РФ своих полномочий за пределами территории РФ.
Таким образом, актуализировалась проблема установления уголовной ответственности за действия, в том числе публичные, направленные на подрыв и дискредитацию органов государственной власти не только за пределами территории РФ, но и на территории РФ.
Подводя итог вышеизложенному, считаем целесообразным предусмотреть в отдельной статье УК РФ ответственность за действия, связанные с распространением под видом достоверных сообщений, заведомо ложной информации, направленные на дискредитацию исполнения государственными органами Российской Федерации в целях защиты национальных интересов страны и ее граждан своих полномочий.
В целом, отметим, что в условиях современного мира, где цифровые технологии играют все более важную роль, информационные войны стали одним из основных инструментов воздействия на государство. Россия, будучи мишенью такого агрессивного информационного воздействия, должна активно и эффективно использовать все имеющиеся в своем распоряжении юридические инструменты для противодействия таким угрозам.
Современные информационные приемы и методы ведения войны против России подчеркивают необходимость всестороннего использования всего потенциала уголовного законодательства и его совершенствования.
