Несмотря на достаточную глубокую проработку в доктрине уголовного права фундаментальных проблем, связанных с имущественными преступлениями, уголовно-правовая охрана собственности остается актуальной темой научных дискуссий. Одной из проблем, требующих дальнейшего теоретического осмысления, является определение критериев разграничения кражи и присвоения найденного имущества. Данный аспект особенно актуален в связи со сложностями в определении того, какие именно нормы права – уголовно-правовые или гражданско-правовые – должны применяться.
Остается нерешенным один из базовых вопросов, имеющих, в том числе, и прикладное значение: при утрате собственником господства над вещью, в отношении которой он не отказался от своего титула, следует ли рассматривать данное имущество в качестве чужого? В научно-исследовательской литературе в этой связи отмечается отсутствие единого толкования присвоения найденного и критериев отнесения действий лица к присвоению находки, а также наличие содержательной неопределенности, возникающей при определении границ владения вещью при утрате ее собственником [13, с. 133]. А. Ю. Сичкаренко приводит показательный пример, демонстрирующий возникающие на практике трудности в толковании правовой нормы, предусмотренной соответствующей статьей Гражданского кодекса РФ. Так, в информационном письме «О практике рассмотрения уголовных дел по кражам, связанных с находкой», подготовленном Ставропольской прокуратурой 7 марта 2018 года, говорится, что разграничение присвоения потерянной вещи с кражей следует производить по двум основным признакам, характеризующим данную вещь, а именно: нахождение вещи в месте, неизвестном хозяину, и отсутствие у найденной вещи идентификационных признаков. Таким образом, обнаружение вещи, оставленной в общественном месте, не может считаться находкой и будет рассматриваться исключительно в качестве кражи, что не дает возможности нашедшему предпринять соответствующие действия по ее возвращению, поскольку с момента обнаружения и завладения вещью он будет рассматриваться как виновный в краже [10, с. 54].
Определение критериев разграничения кражи и присвоения найденного логически следует начинать с дефиниций рассматриваемых понятий и выявления существенных особенностей, характеризующих признаки рассматриваемых понятий.
Определяя сущностные характеристики кражи, следует прежде всего подчеркнуть, что виновное лицо юридически не имеет правомочий в отношении имущества, которым оно завладевает, то есть действует умышленно, против воли собственника, осознавая, что не имеет действительного или предполагаемого права на завладеваемое имущество. Из принятого определения следует, что кража совершается с использованием ненасильственного способа завладения чужим имуществом [8, с. 62]. Наконец, виновное лицо, совершая незаконное присвоение чужого имущества, стремится действовать в тайне от собственника или иных лиц, которые могут стать свидетелями совершаемого деяния, то есть действия лица характеризуются с субъективной стороны осознанием и стремлением самого виновного оставаться незамеченным при совершении кражи, с объективной стороны действия характеризуются отсутствием осознания у потерпевшего или иных лиц факта неправомерного изъятия имущества [13, с. 134].
Под кражей или тайным хищением следует понимать незаконное присвоение чужого имущества, совершаемое в отсутствие потерпевшего или иных лиц, либо в присутствии других лиц, но незаметно для них, либо в присутствии третьих лиц, которые непосредственно наблюдают противоправные действия, но не совершают каких-либо действий по их пресечению, либо в присутствии лиц, со стороны которых виновный не опасается противодействия [9, с. 125].
Таким образом, признаками кражи являются: тайность; противоправность совершаемого лицом деяния; безвозмездность; изъятие и (или) обращение чужого имущества в пользу виновного или иных лиц; умысел на завладение чужим имуществом; причинение ущерба собственнику; наличие у виновного корыстной цели [7, с. 62].
В.В. Хилюта подчеркивает, что сущность кражи состоит в ненасильственном способе совершения преступления, в то время как тайный характер хищения носит второстепенный характер [13, с. 135]. Виновное лицо стремится, прежде всего, избежать какого бы то ни было видимого контакта с потерпевшим или третьими лицами, которые могут воспрепятствовать совершению деяния, либо изобличить самого виновного. При совершении деяния виновный не совершает физического или психологического насилия над потерпевшим. Помимо этого, виновное лицо не использует в целях совершения преступления имеющиеся у него правомочия или должностное положение, а также не злоупотребляет оказанным ему доверием или не использует обман.
Под находкой понимается движимая вещь, которая помимо воли владельца выбыла из владения собственника вследствие ее потери и обнаружения другим лицом [7, с. 63]. Согласно ст. 225 ГК РФ, находка относится к бесхозяйственным вещам или вещам, которые не имеют собственника, или собственник которых неизвестен, или от права собственности, на которые собственник отказался. Гражданским кодексом РФ предусматривается возможность приобретения права собственности на бесхозяйственные вещи, в том числе, полученные в результате находки. Основанием приобретения права собственности в этом случае служит приобретательная давность. Находка характеризуется случайностью как потери вещи, так и ее нахождения другим лицом. Однако не считается потерянной вещь, которая выбыла из владения собственника в его доме [5, с. 36].
Сторонами правоотношений, возникающих в связи с находкой, являются: нашедший потерянную вещь; собственник, потерявший вещь, или лицо, имеющее право на нее; владелец помещения, транспортного средства и т.п., то есть места, в котором была потеряна вещь; полиция; орган местного самоуправления [3, с. 88].
Гражданским кодексом предусматривается ряд прав, которые может реализовать лицо, обнаружившее вещь. Так, нашедший вправе хранить вещь у себя или сдать соответствующему уполномоченному лицу. Нашедшему лицу также предоставляется законное право реализовать найденную вещь при условии, что она является скоропортящейся. Также основанием для реализации являются несоизмеримые издержки, связанные с хранением вещи и не соответствующие ее стоимости. Законом также предусмотрен срок давности находки – 6 месяцев с момента поступления заявления о находке в полицию в случае, если за этот период законный владелец не был установлен. Если лицо, нашедшее вещь, не выразит желание по истечении шести месяцев приобрести данную вещь в собственность, то она может быть передана в муниципальную собственность [4, с. 43]. Также законодательством предусматривается возможность обращения в собственность найденной вещи владельцем территории или объекта, где была найдена вещь, при условии, что она стоит явно ниже, чем пятикратный минимальный размер оплаты труда, является брошенным ломом металлов, бракованной продукцией, топляком от сплава, отвалами и т.п. В случае обнаружения законного собственника вещи, нашедший имеет право на вознаграждение, а также на возмещение расходов, связанных с хранением, сдачей или реализацией данной находки [5, с. 37].
В гражданском праве также предусмотрены соответствующие обязанности лица, нашедшего чужую вещь. К таковым относятся обязанность незамедлительного уведомления о найденной вещи потерявшего ее лица (если собственник известен), либо уведомление иного лица, предусмотренного законом. Нашедший также обязуется вернуть найденную вещь собственнику либо передать ее лицам, предусмотренным законом, либо сообщить о находке в полицию или орган местного самоуправления. В случае реализации найденной вещи по причине невозможности ее дальнейшего хранения (скоропортящийся продукт), нашедший обязуется вернуть собственнику денежные средства, полученные от реализации. В случае, если нашедший оставляет найденную вещь на время розыска собственника у себя, то на него возлагается обязанность добросовестного хранения данной вещи [5, с. 37].
Вместе с тем нарушение указанных обязанностей не влечет уголовную ответственность для нашедшего. Соответствующая правовая норма, предполагавшая уголовную ответственность для лица, присвоившего найденное или случайно оказавшееся у него имущество, была упразднена с принятием в 1996 году действующего в настоящее время Уголовного кодекса РФ. Фактически в настоящее время лицо, утаившее находку, несет негативные последствия в виде лишения права на вознаграждение за возвращение найденной вещи. Однако в научно-исследовательской литературе также утвердилась точка зрения согласно которой, если лицо, обнаружившее чужую вещь, не сообщает о находке, имея объективные возможности сделать это, то действия лица следует расценивать как хищение чужого имущества [10, с. 55].
Присвоение найденного чужого имущества по своей сути представляет невыполнение лицом правовой обязанности передать имущество собственнику (по принадлежности), то есть является безвозмездным обращением в пользу лица или третьих лиц заведомо чужого имущества путем его противоправного удержания [13, с. 136]. Фактически способом совершения имущественного преступления в данном случае является противоправное удержание найденной вещи, с помощью которой лицо преступно обогащается. Удерживая найденное чужое имущество, лицо совершает действия, направленные на достижение своих целей присвоения находки. К таким действиям относится, к примеру, попытка лица спрятать найденное.
С этой точки зрения следует признать ошибочным пример отказа участкового в возбуждении уголовного дела за неимением признаков состава преступления, приводимый В.А. Смирновым. Согласно описанной им ситуации, владелец сумки оставил ее на полке супермаркета во время совершения покупки, пропажу обнаружил только на кассе. Администрация супермаркета просмотрела камеры наблюдения, расположенные в торговом зале, и обнаружила, что после оставления сумки ее увидела женщина, извлекла из нее кошелек и иные ценные вещи, после чего спрятала на другой полке. Участковый оценил ситуацию, как присвоение находки [11, с. 103].
Отметим также, что не могут рассматриваться в качестве находки и должны квалифицироваться исключительно как кража действия лица, нашедшего банковскую карту и пытающегося воспользоваться ею для снятия денежных средств или оплаты [14, с. 27].
Так, по ст. 158 УК РФ была осуждена Н.С. Плотникова, которая обнаружила на асфальте кошелек, принадлежащий другому лицу. Реализуя преступный умысел, тайно, умышленно, из корыстных побуждений, Плотникова подняла кошелек и скрылась с места преступления. В кошельке виновная обнаружила банковскую карту потерпевшей и сняла денежные средства с банковского счета, причинив ей тем самым значительный материальный ущерб[1].
В зависимости от того, известен собственник найденной вещи или нет, различаются действия лица, присваивающего находку. Если лицо осведомлено о том, кто является собственником вещи и его правах на найденное имущество, то оно осознает отсутствие у себя права на приобретение данной вещи. Такая вещь не может рассматриваться в качестве находки, поскольку собственник её известен, а возвращение вещи не предполагает определенные усилия, направленные на его отыскание. Возвращение таких вещей есть обязанность лица. Например, вещи, забытые в гостиничном номере, не могут считаться находкой, поскольку администрации гостиницы известно, кому они принадлежат. Поскольку хозяин вещи известен и лицо не просто имеет возможность вернуть ему вещь, а обязано это сделать в силу права собственности другого лица, то удержание такой вещи должно рассматриваться как кража [13, с. 136].
Проиллюстрируем сказанное примером из судебной практики. А.В. Ситнов был признан виновным в краже, совершенной при следующих обстоятельствах. Находясь в кафе, Ситнов увидел, как у потерпевшей, выходившей из туалета кафе, с руки упала цепочка. Действуя из корыстных побуждений, реализуя умысел, направленный на тайное хищение чужого имущества, Ситнов, воспользовавшись тем, что его никто не видит, похитил цепочку, нанеся потерпевшей значительный материальный ущерб. Суд квалифицировал деяние Ситнова как кражу, поскольку виновный имел возможность сообщить о найденной вещи ее владельцу, однако не сделал этого, сокрыв факт обнаружения вещи[2].
Данное мнение подтверждается также позицией прокуратуры, согласно указаниям которой несообщение о находке в таких помещениях как торговый центр, бар, ресторан, учебное заведение, административное здание и т.п., в общественном транспорте или такси, следует квалифицировать как преступление, предусмотренное ст. 158 УК РФ [10, с. 56].
Так, согласно приговору № 1-349/2020, вынесенному Буденновским городским судом, действия виновного Закияна содержали в себе признаки преступления, предусмотренного п. «в» ч. 2. ст. 158 УК РФ. Закиян, осуществляя услуги по перевозке пассажиров на личном автомобиле, довез до указанного в заявке адреса потерпевшую, которая оставила в салоне автомобиля принадлежащий ей мобильный телефон. Позднее, в этот же день, Закиян обнаружил данный телефон на заднем сидении салона автомобиля и, имея умысел на хищение мобильного телефона, достоверно зная о том, что мобильный телефон принадлежит потерпевшей, скрыл от последней, сотрудников полиции и диспетчерской службы такси факт обнаружения. Телефоном виновный распорядился по своему усмотрению, причинив потерпевшей значительный материальный ущерб[3].
Не может считаться находкой присвоение оставленной вещи, если лицо знает, что собственник может вернуться за забытой вещью. Подобное обстоятельство должно определяться исходя из характера места (помещения) оставления вещи. Таким образом, имущество, обнаруженное лицом в административных зданиях, публичных местах, магазинах и т.д., следует рассматривать как забытое или оставленное. Трудность при доказывании составляет выяснение того, знал ли владелец, где забыл или оставил свою вещь, а также знал ли присваивающий данную вещь о том, кто является собственником, и имел ли возможность ее вернуть [13, c. 76].
Обобщая признаки забытой вещи, следует выделить наиболее существенные: забытое имущество находится в известном собственнику месте; собственник имеет возможность вернуться в данное место; собственник осуществлял активные действия по возвращению забытого или оставленного имущества, например, сообщил администрации здания о факте оставления вещи. Соответственно, действия лица, присвоившего забытую вещь, следует рассматривать в качестве противоправных при наличии следующих признаков: виновный осознавал возможность возвращения собственника за вещью в место её обнаружения; виновный имел возможность сообщить об обнаружении вещи, однако не сделал этого; виновный не подождал возвращения собственника и скрылся с места с вещью; имелась реальная возможность вернуть вещь ее собственнику, например, на вещи был указан номер телефона владельца, либо она обладала иными идентификационными признаками, по которым было возможно установить владельца; завладев вещью, виновный совершал действия, направленные на обращение имущества в личное пользование [12, c. 78]. Наличие указанных признаков влечет негативные уголовно-правовые последствия только в том случае, если виновное лицо было осведомлено о том, кто является собственником вещи.
Однако говоря об идентификационных признаках, следует понимать, что такие признаки должны быть легкоустановимы, поскольку законом на нашедшего не возлагается обязанность применения специальных средств или технических устройств для выявления подобных признаков. Так, если найденный мобильный телефон заблокирован или не имеет достаточного заряда батареи, то лицо, нашедшее его, объективно не может установить личность владельца [10, с. 55].
В судебной практике встречаются случаи, когда защита лица исходит из позиции, что нашедший, присвоивший найденную вещь, воспринимал данное имущество как бесхозяйное, то есть полагал, что владелец выбросил данную вещь. Подобная позиция неприменима в случае, если нашедший наблюдал момент потери вещи [11, с. 106].
Потеря вещи собственником с правовой точки зрения означает, что у лица утрачивается только фактическое господство над вещью, но никак не право собственности. Следовательно, для определения вещи в качестве находки имеет значение только осведомленность лица, нашедшего данную вещь, о том, кто является собственником, на что могут также указывать место нахождения вещи, обстановка, идентификационные признаки, по которым возможно определить перспективу возвращения собственника за своим имуществом. Иными словами, потерянная вещь представляет из себя предмет, владельца которого невозможно идентифицировать, а его местонахождение неизвестно собственнику, в то время как забытая вещь – это предмет, местонахождение которого известно владельцу и за которым последний может в ближайшее время вернуться [11, с. 105]. Однако следует учитывать, что на практике оценка вещи как потерянной или забытой носит субъективный характер и не всегда может быть верно определена нашедшим.
Говоря о месте нахождения вещи, следует учитывать несколько обстоятельств, определяющих отнесение действий лица к хищению или находке. Так, в случае завладения имуществом, находящимся во владении потерпевшего, то есть в таком месте, где не прерывается фактическая возможность осуществлять собственником данные права на вещь, действия иного лица, направленные на завладение вещью, следует рассматривать не иначе, как хищение [6, с. 70].
В научно-исследовательской литературе распространено мнение о том, что в случае, если имущество по каким-либо причинам, независящим от лица, присвоившего вещь, выбыло из обладания собственника, то действия такого лица не могут рассматриваться в качестве хищения [7, с. 62]. Однако не может рассматриваться в качестве находки завладение вещью, совершенное в присутствии собственника или непосредственно после оставления вещи, когда лицо видело, кто оставил вещь, и имело возможность ее вернуть. В таких случаях собственник может вернуться и отыскать потерянную вещь, и лицо, осуществляющее присвоение оставленной или забытой вещи, это осознает и совершает действия, направленные на ее сокрытие, то есть препятствует возможности возвращения имущества [15, с. 67].
Хищением также следует считать присвоение имущества, временно оставленного собственником. К таковому относится имущество, оставленное собственником в достоверно известном ему месте или на непродолжительное время, либо имущество, обладающее идентификационными признаками принадлежности конкретному лицу или субъектам хозяйственной деятельности, либо имущество, находящееся в месте, позволяющем окружающим лицам обозревать вещь в момент ее отчуждения, либо имущество, которое пребывает без присмотра в пределах обособленной территории [13, с. 140].
Одним из спорных вопросов при разграничении кражи и находки является совершение активных действий лицом, направленных на присвоение чужого имущества. Кража предполагает наличие подобных действий в качестве обязательного признака данного вида хищения имущества. Однако на практике лицо не всегда совершает активные действия по изъятию чужого имущества, то есть перевод или выведение имущества из сферы юрисдикции собственника в фактическое обладание виновного [13, с. 138]. Так, лицо может быть осведомленно о собственнике найденной вещи, иметь возможность ее возвращения, но вместо выполнения своей обязанности по возвращению данного имущества может совершать активные действия по присвоению имущества, сокрытия данного имущества или его невозвращения. В данном случае лицо не производило противоправного изъятия имущества, но его действия составляют ее противоправное удержание. Таким образом, лицо неправомерно осуществляет вывод имущества из сферы законного обладания собственника, что предполагает распоряжение виновным вещью по собственному усмотрению против воли владельца. Лицо не производит действий, направленных на изъятие чужой вещи, однако совершает активные действия по обращению данного имущества в свое владение, при этом в обоих случаях лицом реализуется одна преступная цель – противоправное завладение чужим имуществом.
Следует отметить, что существует и противоположная позиция, согласно которой наличие у нашедшего корыстной цели, реализуя которую лицо не сообщает о находке, еще не говорит о наличии в его действиях признаков хищения. В качестве довода приводится аргумент, что лицо может преследовать корыстные цели, в том числе и выполняя требования гражданского права, поскольку оно может претендовать на вознаграждение за возвращение вещи. Следовательно, корыстный мотив не всегда следует учитывать при разграничении рассматриваемых деяний [10, с. 57]. Сторонники данной позиции также полагают, что не образуют объективную сторону кражи действия лица, направленные на присвоение найденной вещи или обращение ее в пользу нашедшего [10, с. 58].
Присвоение находки предполагает отсутствие у лица умысла на присвоение чужого имущества и корыстных побуждений [3, с. 232].
С.Н. Клоков, О.Г. Тарнакова, А.Ю. Мирошниченко, анализируя вопросы установления преступного умысла и корыстные цели присвоения найденного имущества, резюмируют, что действия лица следует рассматривать именно как кражу при наличии следующих признаков [1, с. 107]:
- У собственника имеется документальное подтверждение права собственности на данную вещь либо право на распоряжение данной вещью.
- Виновное лицо осознавало возможность возвращения собственника за оставленной или забытой вещью, поскольку она оставлена в легкодоступном месте.
- Нашедший имел возможность вернуть найденную вещь, но осознанно не сделал этого.
Таким образом, разграничение кражи и присвоения находки следует проводить по следующим признакам: место утраты и нахождения имущества, нахождение имущества относительно владельца или иных лиц, наличие признаков утраченного имущества. При разграничении рассматриваемых деяний должны также учитываться обстоятельства, говорящие об умысле лица: нашедший не является очевидцем момента выхода вещи из владения собственника; нашедший присваивает вещь после того, как видел момент выхода вещи из владения собственника и не предпринял действий по предупреждению последнего о произошедшем; нашедший осознает, что владелец может в ближайшее время вернуться за оставленным или забытым имуществом, и предпринимает действия по его сокрытию.
