Современные реалии определяют важность эффективности всех структур российского общества. Правовая система в России оперативно реагирует на изменения, связанные с формированием новой модели общественного развития.
Предательство Родины – одно из самых опасных преступлений. История подтверждает, что последствия государственной измены имеют широкое деструктивное влияние на многие сферы развития общества. Репрессивная система государства должна функционировать особенно эффективно и взвешенно в кризисных ситуациях.
Правовая практика свидетельствует, что наибольший ущерб интересам страны наносят преступления против основ конституционного строя и безопасности государства. К их числу следует отнести, прежде всего, государственную измену как «предательство национальных интересов» [1, с. 6].
Внутриполитическая обстановка в кризисные моменты влечет консолидацию либо распад общества. Немаловажно, что народ России на фоне специальной военной операции (далее – СВО), которая была объявлена Президентом РФ Владимиром Путиным 24 февраля 2022 г., отреагировал мощной консолидацией российского общества, что свидетельствует о новых позитивных перспективах общественного развития.
Вместе с тем, отдельные граждане нашего общества, не в полной мере или вообще не осознав значимость происходящих событий, совершают действия, направленные на дестабилизацию общества. Но наиболее опасными в сложившейся обстановке являются деяния тех лиц, которые умышленно способствуют деструктивной деятельности со стороны иностранных государств или международных либо иностранных организаций, направленной против безопасности Российской Федерации.
«Коллективный Запад» ведет с Россией не только военные действия на территории проведения СВО, но и включился в информационное противостояние нашей стране, а также активизировал деятельность по стимулированию действий лиц, направленных против безопасности Российской Федерации [8, с. 286–287]. При этом не имеет значения, где конкретно осуществляются такие посягательства: за рубежом или непосредственно на российской территории – главное, что они направлены именно на состояние защищенности национальных интересов Российской Федерации от внешних и внутренних угроз [11, с. 64].
В противостоянии этому важную роль играет уголовно-правовая политика, которая оперативно реагирует на попытки воздействия на внутреннюю и внешнюю безопасность Российской Федерации. После начала СВО в уголовное законодательство был внесен ряд поправок, направленных на усиление уголовной ответственности за общественно опасные деяния, подрывающие безопасность РФ.
Среди таких законодательных новелл следует отметить изменения в составе государственной измены (ст. 275 УК РФ), введение уголовной ответственности за сотрудничество на конфиденциальной основе с иностранным государством, международной либо иностранной организацией (ст. 275.1 УК РФ); публичные действия, направленные на дискредитацию использования Вооруженных Сил Российской Федерации в целях защиты интересов Российской Федерации и ее граждан, поддержания международного мира и безопасности или исполнения государственными органами Российской Федерации своих полномочий в указанных целях (ст. 280.3 УК РФ); публичные призывы к осуществлению деятельности, направленной против безопасности государства (280.4 УК РФ); содействие диверсионной деятельности (281.1 УК РФ); прохождение обучения в целях осуществления диверсионной деятельности (281.2 УК РФ); организацию диверсионного сообщества и участие в нем (281.3 УК РФ); неоднократные пропаганду либо публичное демонстрирование нацистской атрибутики или символики, либо атрибутики или символики экстремистских организаций, либо иных атрибутики или символики, пропаганда либо публичное демонстрирование которых запрещены федеральными законами (ст. 282.4 УК РФ); призывы к введению мер ограничительного характера в отношении Российской Федерации, граждан Российской Федерации или российских юридических лиц (284.2 УК РФ).
Современная экстраординарная ситуация определяет необходимость выработки новых и совершенствование имеющихся правовых мер, обеспечивающих безопасность государства. Репрессивная система в кризисные ситуации выступает неотъемлемой частью комплекса эффективных методов управления. СВО не только позволила увидеть то негативное, что накопилось в обществе, но и определила новые векторы криминализации, поскольку именно уголовно-правовые средства являются не только наиболее радикальными, но и чрезвычайно эффективными средствами противодействия общественно опасным деяниям, направленным против безопасности России.
Государственная измена в ст. 275 УК РФ определятся как совершенные гражданином Российской Федерации шпионаж, выдача иностранному государству, международной либо иностранной организации или их представителям сведений, составляющих государственную тайну, доверенную лицу или ставшую известной ему по службе, работе, учебе или в иных случаях, предусмотренных законодательством Российской Федерации, переход на сторону противника либо оказание финансовой, материально-технической, консультационной или иной помощи иностранному государству, международной либо иностранной организации или их представителям в деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации.
Согласно официальным данным судебной статистики Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации за государственную измену в 2012 г. осуждено 6 человек, в 2013 г. – 4, в 2014 г. – 15, в 2015 г. – 6, в 2016 г. – 14, в 2017 г. – 4, в 2018 г. – 4, в 2019 г. – 8, в 2020 г. – 6, в 2021 г. – 14[1].
По итогам 2022 г. предположительно вынесено около 10 приговоров за государственную измену[2].
По сравнению с другими годами последнего десятилетия больше приговоров по ст. 275 УК РФ выносилось в 2021-м и 2016-м (по 14), а также в 2014-м (15). Вместе с тем еще раз подчеркнем, что репрессивный механизм в кризисные (экстраординарные) ситуации должен реализовывать весь свой потенциал. В том числе и для этого законодатель максимально оперативно вырабатывает обусловленные временем правовые механизмы и вносит важные новеллы в уголовное законодательство.
Федеральным законом от 14 июля 2022 г. № 260-ФЗ[3] состав преступления, предусмотренный ст. 275 УК РФ «Государственная измена», дополнен таким новым признаком объективной стороны, как переход на сторону противника в условиях вооруженного конфликта или военных действий против Российской Федерации. Легальное толкование такого действия дано в примечании 1 к ст. 275 УК РФ.
Федеральным законом от 24 сентября 2022 г. № 365-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и статью 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации»[4] глава 33 УК РФ «Преступления против военной службы» дополнена ст. 352.1 «Добровольная сдача в плен», согласно которой лицо подлежит уголовной ответственности за добровольную сдачу в плен при отсутствии признаков преступления, предусмотренного ст. 275 УК РФ.
При этом, если военнослужащий впервые совершил преступление, предусмотренное указанной статьей, он может быть освобожден от уголовной ответственности, если принял меры для своего вызволения из плена, возвратился в часть или к месту службы и не совершил во время пребывания в плену других преступлений.
Заметим, что по ст. 193.22. УК РСФСР 1926 г. была предусмотрена высшая мера социальной защиты[5] не только за преднамеренную, не вызывавшуюся боевой обстановкой, сдачу в плен, но и за самовольное оставление поля сражения во время боя или отказ во время боя действовать оружием.
В рамках исследования законодательных новелл об уголовной ответственности за государственную измену актуально разграничение действий по добровольной сдаче военнослужащего в плен (ст. 352.1 УК РФ) от действий лица по его переходу на сторону противника (ст. 275 УК РФ).
Прежде всего следует обратить внимание на объекты указанных составов преступлений. Так, общественно опасное деяние, предусмотренное ст. 352.1 УК РФ, посягает на охраняемые государством общественные отношения, возникающие и существующие в Вооруженных Силах РФ, регулируемые законодательством, определяющим порядок прохождения военной службы, в то время как государственная измена направлена такой объект, как безопасность Российской Федерации, определяя которую следует обратиться к Федеральному закону от 28 декабря 2010 г. № 390-ФЗ «О безопасности», согласно которому национальная безопасность включает как собственно безопасность государства, так и общественную безопасность, экологическую безопасность, безопасность личности и иные виды безопасности, предусмотренные законодательством РФ. В соответствии со Стратегией национальной безопасности Российской Федерации, утвержденной Указом Президента РФ от 2 июля 2021 г. № 400[6] под национальной безопасностью следует понимать состояние защищенности национальных интересов Российской Федерации от внешних и внутренних угроз, при котором обеспечиваются реализация конституционных прав и свобод граждан, достойные качество и уровень их жизни, гражданский мир и согласие в стране, охрана суверенитета Российской Федерации, ее независимости и государственной целостности, социально-экономическое развитие страны.
Объект государственной измены был расширен после принятия Федерального закона от 12 ноября 2012 г. № 190-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и в статью 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации», путем указания в целом на безопасность РФ. Именно структура объекта преступления, предусмотренного ст. 275 УК РФ, позволяет всесторонне охватывать многообразные противоправные действия, направленные против безопасности РФ, и отграничивать их от сходных составов преступлений.
Говоря о соотношении добровольной сдачи в плен и переходе на сторону противника как форме государственной измены, важно при установлении объекта посягательства учитывать субъективную сторону содеянного.
Так, в рамках состава государственной измены субъективная сторона характеризуется прямым умыслом, который определяется тем, что гражданин РФ, совершая действия, предусмотренные объективной стороной преступления по ст. 275 УК РФ, осознает их общественную опасность, предвидит, что направлены они против безопасности Российской Федерации и желает их совершить. Кроме этого, осуществляя переход на сторону противника, гражданин РФ осознает и желает не просто сдаться в плен, а сдается именно для своего последующего участия в составе непосредственно противостоящих РФ сил (войск) иностранного государства, международной либо иностранной организации в вооруженном конфликте, военных действиях или иных действиях с применением вооружения и военной техники. Именно такое сочетание содержания интеллектуального и волевого моментов психического отношения к переходу на сторону противника свидетельствуют о направленности действий патрида против интересов безопасности РФ.
При добровольной сдаче в плен военнослужащим Вооруженных Сил РФ умысел лица направлен на его добровольный переход под власть вооруженных сил стороны, находящейся в конфликте, без цели совершения в интересах противника любых действий, направленных против безопасности Российской Федерации.
Следует заметить, что возможен вариант добровольной сдачи в плен при наличии такого обстоятельства, исключающего преступность деяния, как крайняя необходимость (ст. 39 УК РФ).
Одним из признаков соотношения рассматриваемых составов преступлений, выступает их субъект.
Преступления, предусмотренные ст. 352.1 УК РФ и ст. 275 УК РФ, содержат указание на специальный субъект: для государственной измены – это гражданин Российской Федерации, для добровольной сдачи в плен – военнослужащими, которые проходят военную службу по контракту или военную службу по призыву в соответствии с Федеральным законом от 28 марта 1998 г. № 53-ФЗ (ред. от 24 сентября 2022 г.) «О воинской обязанности и военной службе»[7] и которыми могут быть не только граждане Российской Федерации, но и – в случае прохождения военной службы по контракту – граждане, не имеющие гражданства (подданства) иностранного государства либо вида на жительство или иного документа, подтверждающего право на постоянное проживание гражданина на территории иностранного государства, а также граждане, имеющие гражданство (подданство) иностранного государства либо вид на жительство или иной документ, подтверждающий право на постоянное проживание гражданина на территории иностранного государства, и иностранные граждане.
Понятие военнопленных дано в п. А ст. 4 Женевской конвенции об обращении с военнопленными 1949 г.[8], в соответствии с которой к таким лицам, прежде всего, относится личный состав вооруженных сил стороны, находящейся в конфликте, а также личный состав ополчения и добровольческих отрядов, входящих в состав этих вооруженных сил.
Что же касается перехода на сторону противника как действия, составляющего государственную измену, то согласно примечанию 1 к ст. 275 УК РФ под этим понимается участие лица в составе непосредственно противостоящих Российской Федерации сил (войск) иностранного государства, международной либо иностранной организации в вооруженном конфликте, военных действиях или иных действиях с применением вооружения и военной техники. Соответственно, если военнослужащий Вооруженных Сил Российской Федерации добровольно сдается в плен с целью участия в вооруженном конфликте на стороне противника, то его действия подпадают под признаки объективной стороны государственной измены (ст. 275 УК РФ).
Отдельного внимания заслуживает отграничение государственной измены от содействия преступлениям террористической направленности.
В частности, актуален вопрос о выдаче гражданином РФ сведений иностранной организации или организации, признанной в соответствии с законодательством РФ террористической, в целях оказания содействия такой организации в проведении деятельности, направленной против безопасности РФ.
Так, например, как следует квалифицировать действия гражданина РФ, передавшего сведения о дислокации российских войск украинскому военизированному националистическому объединению, в отношении которого вступило в законную силу решение Верховного Суда Российской Федерации о признании этой иностранной организации террористической и запрете ее деятельности на территории России? Пособничество в совершении хотя бы одного из преступлений, предусмотренных ст. 205, ч. 3 ст. 206, ч.1 ст. 208 УК РФ является преступлением, предусмотренным ч. 3 ст. 205.1 УК РФ «Содействие террористической деятельности». При этом по УК РФ нет самостоятельной ответственности за содействие международной террористической деятельности, как это, например, предусмотрено для акта международного терроризма в соответствии со ст. 361 УК РФ. Каким образом следует квалифицировать деяние, указанное в вышеприведенном примере, если в одном случае гражданин РФ разово передает информацию иностранной террористической организации, а в другом случае – на основе сотрудничества, в том числе и материального?
При квалификации преступлений немаловажную роль играет такое правовое явление, как конкуренция уголовно-правовых норм. Как отмечает Л. В. Иногамова-Хегай, «важнейшим институтом уголовного права является конкуренция (коллизия) уголовно-правовых норм» [3], которая означает, что из двух или более уголовно-правовых норм, претендующих на регулирование одного и того же отношения, преимуществом обладает одна.
Под конкуренцией уголовно-правовых норм понимают определенное отношение между нормами в связи с необходимостью применения закона к конкретному случаю. Конкуренция уголовно-правовых норм имеется тогда, когда совершено одно преступление, которое, однако, подпадает под признаки каждой их двух (или более) уголовно-правовых норм. При этом возникает вопрос: какую из указанных норм следует применить для квалификации содеянного» [4, с. 246].
В теории уголовного права выделяют разные классификации конкуренции уголовно-правовых норм. В зависимости от объема признаков, которые указаны в норме, в теории уголовного права выделяют конкуренцию общей и специальной норм, а в зависимости от содержания – конкуренцию частей и целого. Учитывая, что конкуренция частей и целого возможна в нормах, предусматривающих ответственность за многообъектное посягательство, то применительно к вопросу квалификации рассматриваемого примера следует применить именно этот вид конкуренции.
При рассмотрении соотношения государственной измены в форме выдачи сведений иностранной террористической организации и состава содействия террористической деятельности в форме пособничества, полагаем, что содеянное в приведенном случае следует квалифицировать по ст. 275 УК РФ, поскольку в первую очередь отграничение следует проводить по объекту и субъекту преступления.
В контексте исследуемой проблематики нельзя не остановиться и на соотношении уголовно-правовой нормы, предусматривающей ответственность за государственную измену, с нормами, содержащимися в ст. 281 «Диверсия» и в ст. 281.1 УК РФ «Содействие диверсионной деятельности». Последняя была введена в УК РФ федеральным законом от 29 декабря 2022 г. № 586-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации».
Диверсионная деятельность, как показывают условия современной реальности, активно проводится противником в целях дестабилизации и представляет угрозу безопасности РФ. В связи с этим остается открытым вопрос о том, почему не изменены санкции за диверсию в ст. 281 УК РФ, в то время как в санкциях вновь введенных норм, предусматривающих уголовную ответственность за диверсионную деятельность (ст.ст. 281.1, 281.2, 281.3 УК РФ), за исключением ч. 3 ст. 281.1, ч. 2 ст. 281.3 УК РФ, в качестве одного из видов наказания установлено пожизненное лишение свободы.
Преступления диверсионной направленности по степени общественной опасности соотносимы с преступлениями террористической направленности, поскольку совершаются с целью подрыва экономической безопасности и обороноспособности страны[9]. Действительно, способы совершения диверсии и террористического акта идентичны. Отличие этих преступлений заключается в объекте посягательства, в направленности их действий и цели совершения. Если же осуществляется диверсия или содействие диверсионной деятельности гражданином РФ в целях оказания помощи иностранному государству, международной либо иностранной организации или их представителям в деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации, то полагаем, что в рассматриваемом случае совершенное следует квалифицировать по совокупности с государственной изменой.
Нередко при разрешении конкуренции возникают вопросы отграничения норм в смежных преступлениях. В. Н. Кудрявцев относит к смежным составам преступлений такие, где один состав имеет признак, отсутствующий в другом, но другой состав при этом содержит признак, отсутствующий в первом [5, с. 215–216].
В УК РФ существует ряд уголовно-правовых норм, имеющих некоторые сходства по разным признакам с рассматриваемым нами составом преступления, предусмотренным статьей 275 УК РФ.
В ст. 275.1 УК РФ предусмотрена уголовная ответственность за установление и поддержание гражданином Российской Федерации отношений сотрудничества на конфиденциальной основе с представителем иностранного государства, международной либо иностранной организации в целях оказания им содействия в деятельности, заведомо направленной против безопасности Российской Федерации (при отсутствии признаков преступления, предусмотренного ст. 275 УК РФ).
Представляется, что в соответствии с данной нормой предусмотрена ответственность только за сам факт установления и поддержания патридом указанных отношений сотрудничества. Если же на фоне такого установленного сотрудничества гражданин РФ совершает действия, предусмотренные ст. 275 УК РФ, то ответственность наступает именно за государственную измену.
При этом изначально при рассмотрении законопроекта диспозиция ст. 275.1 УК РФ предусматривала уголовную ответственность за сотрудничество со специальной службой иностранного государства, международной или иностранной организацией либо с их представителями, под которым следовало понимать тайное установление и поддержание контакта со специальной службой иностранного государства, международной или иностранной организацией либо с их представителями в целях оказания им содействия в деятельности, заведомо направленной против безопасности Российской Федерации.
Однако в принятой редакции ст. 275.1 УК РФ отсутствует и указание на спецслужбы, и разъяснение понятия сотрудничества, что, полагаем, предоставляет правоприменителю возможность более широкого толкования признаков данного преступления.
Так, например, в действующей редакции статья 275.1 УК РФ может быть вполне применима и к лицам, заключающим через «третьи лица» договоры поставки с иностранным государством, если предметом таких договоров выступает товар, который может быть использован при производстве, например, оружия, поставляемого в зону СВО.
Отдельного внимания в контексте исследования состава государственной измены заслуживает квалификация действий граждан РФ, которые выступают пособниками военных преступников. Обоснованно рассматривать обозначенную проблематику с позиции того, что в случае, если граждане РФ оказывают помощь представителям иностранного государства в причинении смерти военнопленным или мирному населению на оккупированной территории, то возникает вопрос о том, подпадают ли их действия под признаки состава преступления, предусмотренного ст. 275 УК РФ.
Анализ признаков объективной стороны рассматриваемого деяния позволяет констатировать, что вышеуказанные действия могут быть квалифицированы в рамках государственной измены как оказание гражданином РФ иной помощи иностранному государству, международной либо иностранной организации или их представителям в деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации.
Однако действия пособников военных преступников в первую очередь направлены не на безопасность России, а на личность, точнее – на жизнь и здоровье.
В УК РФ в главе 34 «Преступления против мира и безопасности человечества» закреплен ряд уголовно-правовых норм, предусматривающих уголовную ответственность за ряд преступлений, совершаемых военными преступниками. Вместе с тем, преступления указанной главы УК РФ направлены прежде всего на общие деяния против всего мира и безопасности человечества. Если же брать конкретные случаи причинения смерти военнопленным или мирным жителям, то возникает вопрос о криминализации таких деяний, необходимость которой обусловлена всесторонней реализацией принципа индивидуализации уголовной ответственности, а также достижения такой цели, как восстановление социальной справедливости.
Даже сам факт введения Федеральным законом от 24 сентября 2022 г. № 365-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и статью 151 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации» в статью 63 УК РФ в пункт «л» такого отягчающего наказание обстоятельства, как совершение преступления в военное время либо в условиях вооруженного конфликта или ведения боевых действий, не решает вопроса об адекватности уголовной ответственности лиц, совершающих посягательства на военнопленных и мирных жителей, находящихся в зоне боевых действий, на оккупированных территориях.
Важно на современном этапе поддерживать развитие уголовной политики в контексте преимущественного обеспечения национальных интересов РФ, в том числе и путем формирования отдельного института уголовной ответственности для военных преступников и их пособников.
При этом важную роль в совокупности условий криминализации имеет и исторический опыт такого процесса [7]. Напомним, что в период Великой Отечественной войны преследование военных преступников и их пособников отвечало основным принципам советского уголовного права [9].
Говоря об историческом опыте уголовного законодательства, нельзя не отметить, что, например, инструкцией «О порядке установления и расследования злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников», одобренной Советом Народных Комиссаров Союза ССР 17 июня 1943 г., предусматривалась ответственность за военные преступления конкретных физических лиц из числа представителей германских вооруженных сил и оккупационной администрации [2, с. 41–42].
Закономерным этапом процесса уголовно-правового противодействия военным преступлениям стало издание 19 апреля 1943 г. Президиумом Верховного Совета СССР Указа «О мерах наказания для немецко-фашистских злодеев, виновных в убийствах и истязаниях советского гражданского населения и пленных красноармейцев, для шпионов, изменников Родины» [10]. Согласно данному нормативному акту в отношении всех преступников, виновных в совершении кровавых расправ над мирным советским населением и пленными красноармейцами, следовало установить кару в виде смертной казни через повешение. А пособники из местного населения, уличенные в оказании содействия злодеям в совершении расправ и насилий над гражданским населением и пленными красноармейцами, карались ссылкой на каторжные работы на срок от 15 до 20 лет.
Заслуживает внимания и тот факт, что согласно Указу от 19 апреля 1943 г. рассмотрение дел о фашистских злодеяниях было возложено на военно-полевые суды, образуемые при дивизиях действующей армии, а приговоры таких судов предписывалось приводить в исполнение немедленно.
В настоящее время также явно назрела необходимость в фундаментальном формировании основных направлений современной уголовной политики с учетом всех реалий общественного и социально-политического развития российского общества. Полагаем обоснованным введение уголовно-правовой нормы, предусматривающей ответственность для лиц, совершающих посягательства на военнопленных и мирных жителей, находящихся в зоне боевых действий, на оккупированных территориях.
Анализируя состав государственной измены в свете современных реалий, определяемых СВО, нельзя не остановиться на действиях информационного характера, которые способны причинить вред безопасности РФ. Противостоящие России силы «коллективного Запада» не только включаются в военные действия на поле боя. В отношении России идет полномасштабное психологическое, информационное противодействие, к участию в котором привлекаются не только иностранные граждане, но и граждане России.
Федеральным законом от 14 июля 2022 г. № 260-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации» в УК РФ введена норма, предусматривающая уголовную ответственность за такое общественно опасное деяние как публичные призывы к осуществлению деятельности, направленной против безопасности государства.
Появление в уголовном законодательстве ст. 280.4 УК РФ – это адекватное и своевременное реагирование государством на попытки оказать деструктивное влияние на безопасность РФ путем внедрения новых практик в асоциальные страты.
Часть 1 ст. 280.4 УК РФ определяет преступность и наказуемость такого деяния, как публичные призывы к осуществлению деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации, либо к воспрепятствованию исполнения органами власти и их должностными лицами своих полномочий по обеспечению безопасности Российской Федерации (при отсутствии признаков преступлений, предусмотренных статьями 205.2, 280, 280.1, 280.3, 284.2 и 354 УК РФ).
Согласно примечанию к этой статье, под деятельностью, направленной против безопасности Российской Федерации, понимается совершение хотя бы одного из преступлений, предусмотренных статьями 189, 200.1, 209, 210, 222 – 223.1, 226, 226.1, 229.1, 274.1, 275 – 276, 281, 283, 283.1, 284.1, 290, 291, 322, 322.1, 323, 332, 338, 355 – 357, 359 УК РФ.
Фактически можно говорить, что предусмотрена общая норма за любые публичные призывы к действиям, посягающим на национальные интересы РФ [10, с. 250–251]. Исключение составляют действия, предусмотренные специальными уголовно-правовыми нормами ст. 205.2, 280, 280.1, 280.3, 284.2 и 354 УК РФ.
С учетом имеющихся разъяснений, содержащихся в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 28 июня 2011 г. № 11 (ред. от 28 октября 2021 г.) «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремистской направленности»[11], а также в постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 9 февраля 2012 г. № 1 (ред. от 3 ноября 2016 г.) «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности»[12], под призывами следует понимать выраженные в любой форме (например, в устной, письменной, с использованием технических средств) обращения к другим лицам с целью побудить их к осуществлению деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации, либо к воспрепятствованию исполнения органами власти и их должностными лицами своих полномочий по обеспечению безопасности Российской Федерации.
Анализ состава преступления, предусмотренного ст. 280.4 УК РФ, свидетельствует, что вне рамок уголовной ответственности остаются такие общественно опасные деяния, активно используемые в информационной борьбе с Россией, как «информационные вбросы в интересах или в поддержку врага».
Заметим, что всевозможного рода информационные атаки разных форм и направлений сопровождали войны практически во все времена. Напомним, что в период Великой Отечественной войны 1941–1945 гг. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 6 июля 1941 г. в качестве состава преступления было определено «… распространение в военное время ложных слухов, возбуждающих тревогу среди населения. Лица, виновные в этом деянии, карались по приговору военного трибунала лишением свободы на срок от двух до пяти лет, если оно, по своему характеру, не влекло за собой по закону более тяжкого наказания» [6, с. 27].
Считаем обоснованным и своевременным либо в рамках состава преступления, предусмотренного ст. 275 УК РФ, либо, что представляется более целесообразным, в отдельной уголовно-правовой норме в составе преступлений главы 29 УК РФ «Преступления против основ конституционного строя и безопасности государства» установить уголовную ответственность за «информационный коллаборационизм», под который должны подпадать такие действия, как пропаганда, оправдание и поддержка действий противника, а также распространение заведомо ложной информации, искажение информации о событиях, фактах или явлениях, создающих угрозу безопасности государства.
Современные информационные приемы и методы, используемые противником в его деятельности против России, актуализировали своевременность всестороннего использования всего потенциала уголовного законодательства, а также важность его совершенствования. В свете активного использования информационного поля обосновано включение на законодательном уровне в состав государственной измены признака «с использованием информационно-телекоммуникационных сетей, в том числе сети «Интернет»».
Полагаем, что под иной помощью иностранному государству, международной либо иностранной организации или их представителям в деятельности, направленной против безопасности Российской Федерации, возможно понимать такие действия, как информационное сопровождение враждебной деятельности, совершение информационно-психологических операций, содействие противнику в форме «корректировки» боевых ударов и т.п.
Также актуален для современности исторический опыт криминализации общественно опасных деяний, совершаемых в экстраординарных условиях. В свете этого видится целесообразным введение уголовно-правовой нормы, предусматривающей ответственность для лиц, совершающих посягательства на военнопленных и мирных жителей, находящихся в зоне боевых действий, на оккупированных территориях.
