Методика расследования преступления обычно определяется способом его совершения. Способ (механизм) совершения преступления, отражаясь в окружающей обстановке, образует следовую картину происшествия, исходя из которой следователь определяет план расследования, в котором рекомендации частной криминалистической методики реализуются на конкретном ситуационном и следовом материале. Использование возможностей судебных экспертиз как части методики расследования равным образом зависит от обнаруживаемых следов преступления, производных от механизма ее осуществления.
Методика расследования организации, руководства и участия в деятельности преступного сообщества (преступной организации) не является суммой методик расследования всех совершенных его членами преступлений. Состав данного преступления характеризуется собственным набором характерных признаков, содержащихся в определении преступного сообщества, данном законодателем в ч. 4 ст. 35 УК РФ, а также способов его совершения, перечисленных в ст. 210 УК РФ[1]. Содержание указанных правовых норм демонстрирует, что рациональным зерном способа совершения данного преступления, который должен быть положен в основу его криминалистической характеристики, является не способ совершения конкретных преступлений и не способ вербовки участников преступного формирования, а способ организации и функционирования механизма криминального предприятия, ориентированного на извлечение прибыли. Устойчивая структура и иерархия являются следствием его развития и создаются исключительно под его нужды.
Нетрудно заметить, что деятельность по созданию преступного сообщества (преступной организации) и руководству таковым состоит преимущественно из актов речевого общения, коммуникации – передачи информации и сигналов управления между руководством и всеми его участниками. Поэтому следовая картина, возникающая в процессе функционирования преступного сообщества, наиболее полно отражается в способе и содержании коммуникативных связей его участников при подготовке и совершении преступлений, осуществлении денежных расчетов, сокрытии и отмывании преступных доходов, и, соответственно, точно отражает структуру преступного формирования.
Целенаправленная оперативная разработка организованного преступного формирования должна быть в первую очередь ориентирована на выявление и документирование следов коммуникации участников преступной деятельности. Для последующего использования в доказывании, предоставленные следствию в установленном порядке результаты оперативно-розыскных мероприятий подлежат судебно-экспертному исследованию с целью выявления и фиксации указанных следов (например, в изъятых электронных устройствах), и, что наиболее важно, для идентификации участников криминальных коммуникаций.
В связи с этим, наиважнейшую роль для расследования организованной преступной деятельности играет судебная фоноскопическая экспертиза. Это объясняется общедоступностью и широким распространением средств мобильной связи, а также возможностью идентификации лица по его голосу и речи, зафиксированной в ходе оперативно-технических мероприятий. Из кибернетики известно, что никакая организация, в том числе преступная, невозможна без коммуникации, связи между ее членами. Команды руководителей преступных сообществ о подготовке, совершении и сокрытии следов преступления обычно отдаются по мобильному телефону (смартфону). Рядовые участники преступной деятельности исполняют полученные указания, также пользуясь этим устройством. Можно с уверенностью утверждать, что мобильная связь и интернет – главное орудие современной организованной преступности.
Зачастую перехваченные речевые сообщения являются единственным доказательством причастности лица (в особенности руководителя преступного формирования) к организованной преступной деятельности. Поэтому сегодня перехват переговоров, осуществляемых при помощи различных технических средств, наряду с последующим анализом телефонного или IP-трафика и идентификацией участников этих переговоров при помощи судебно-фоноскопической экспертизы – это «киты», на которых зиждется борьба с организованной преступностью во всем мире.
Записи телефонных переговоров являются источником разнообразной и многоплановой информации, пригодной для использования в доказывании:
– семантической (смысловой), содержащей сведения о подготовке, совершении и сокрытии преступлений, взаимных расчетах, руководителях и участниках преступной деятельности, выполняемых ими обязанностях, специализации в структуре преступного сообщества, иных обстоятельствах, имеющих значение для дела;
– коммуникативно-психологической, указывающей на наличие и характер связей как между участниками переговоров, так и между ними и упоминаемыми ими лицами, о свойствах их личности, мотивации, взаимоотношениях, характерных для иерархии и структуры преступного сообщества;
– акустической и лингвистической информации, позволяющей исследовать голос и речь участников записанного разговора в целях их идентификации и установления факта принадлежности им (атрибуции) конкретных реплик, содержащихся в исследуемых фонограммах;
– экстралингвистической информации об участниках разговора, таких как пол, возраст, национальность, социальный статус, принадлежность к определенной профессиональной среде, происхождении из определенной местности и т. д.;
– сведений о звуках окружающей среды, зафиксированных на фонограмме, дающих дополнительную информацию о месте нахождения дикторов в момент разговора, совершаемых ими действиях, присутствии при этом третьих лиц.
Часть всей этой информации может быть оценена и использована следователем (и впоследствии судом) самостоятельно, другая – приобретает доказательственное значение лишь в экспертной интерпретации.
При расследовании уголовных дел о создании и участии в преступном сообществе наибольшее значение имеют идентификационные задачи, решаемые судебной фоноскопической экспертизой:
– идентификация говорящего (диктора) по голосу и устной речи;
– установление факта произнесения отдельных высказываний на фонограмме конкретным диктором (атрибуция высказываний конкретному лицу);
– установление факта принадлежности голоса и речи на ряде фонограмм, полученных по разным уголовным делам, одному лицу.
Из числа не являющихся идентификационными задач часто актуален вопрос об установлении точного содержания речевого сообщения, зафиксированного на фонограмме, удалении посторонних шумов и др.
Экспертно-криминалистическим управлением Департамента специального и криминалистического обеспечения Федеральной службы Российской Федерации по контролю за оборотом наркотиков (далее – ФСКН России) были разработаны уникальные экспертные методики идентификации говорящего по голосу и речи на иностранных языках (например, азербайджанском, литовском, таджикском, узбекском), а также алтайском, отдельных диалектах цыганского и др. Велась разработка универсальной языконезависимой методики фоноскопического экспертного исследования. Сотни проведенных фоноскопических экспертиз легли в основу судебных приговоров по уголовным делам об организованных преступных сообществах (преступных организациях). Данная экспертиза была востребована не только в ФСКН России, по поводу ее проведения обращались следователи всех следственных органов.
После упразднения ФСКН России Указом Президента РФ «О совершенствовании государственного управления в сфере контроля за оборотом наркотических средств, психотропных веществ и их прекурсоров и в сфере миграции» от 5 апреля 2016 г. № 156[2], ее полномочия, функции и штатная численность переданы МВД России. При этом экспертов-фоноскопистов на службу в органы внутренних дел не взяли, а потому возможность производства этих уникальных экспертиз сегодня утрачена. Судебные фоноскопические экспертизы голоса и речи на русском языке проводятся и в экспертных подразделениях МВД, и в учреждениях Российского федерального центра судебной экспертизы (РФЦСЭ) Минюста России, однако очереди на их проведение нередко превышают полгода. Методики идентификации говорящего по голосу и речи на иностранных языках в указанных ведомственных экспертных учреждениях не используются.
Проведение фоноскопической экспертизы возможно в негосударственном экспертном учреждении. Так, собственной уникальной языконезависимой методикой идентификации говорящего по голосу располагает Санкт-Петербургская Автономная некоммерческая организация «Криминалистическая лаборатория аудиовизуальных документов» (АНО «КЛАД»). Однако проведение экспертиз в негосударственных экспертных учреждениях обычно связано с ощутимыми материальными затратами. Учитывая, что расследование даже одного дела о преступном сообществе (преступной организации) может потребовать проведения десятков таких экспертиз, практическая осуществимость регулярного использования сторонних экспертных возможностей весьма затруднительна.
Между тем, использование обычной сотовой связи постепенно уходит в прошлое. С наступлением эры интернета для доказывания организованной преступной деятельности необходимы новые способы обнаружения и судебно-экспертной идентификации участников криминальных коммуникаций. Интернет дал пользователям не только новые возможности по обмену любой информацией (текстовой, символьной, графической, аудиовизуальной) при небывалом уровне мобильности, анонимности и защиты передаваемых сообщений от перехвата и дешифровки, но и предоставил широкий выбор дистанционно и анонимно предоставляемых услуг по управлению денежными средствами, совершению сделок и т. д. Новые информационные технологии были быстро восприняты и высоко оценены правонарушителями: возникли новые и существенно видоизменились прежние способы совершения преступлений. Так, использование специальных компьютерных программ, интернет-ботов и их сетей позволило автоматизировать преступную деятельность, например, торговлю наркотиками или запрещенным контентом в сети «Интернет». Специальные вирусные программы позволяют злоумышленникам совершать хищения денежных средств, причем не только банков, но и защищенных бирж по торговле биткоинами [1]. Высокотехнологичные вызовы со стороны модернизированной организованной преступности требуют адекватного ответа правоохранительных органов.
Повсеместное распространение мессенджеров – программ для мгновенного обмена сообщениями, реализуемых на мобильных устройствах (смартфонах, планшетах, ноутбуках) – существенно сузило сферу применения такого оперативно-розыскного мероприятия как «прослушивание телефонных переговоров». Средствами обнаружения и фиксации (документирования) следов коммуникации между участниками организованной преступной деятельности все чаще становятся такие оперативно-розыскные мероприятия как «снятие информации с технических каналов связи» и «получение компьютерной информации», а также осмотр с участием специалиста и судебная компьютерно-техническая экспертиза обнаруженных или изъятых у злоумышленников электронных устройств.
Дальнейшее использование обнаруженной информации в доказывании предполагает решение проблемы идентификации участников криминальных коммуникаций. Следует заметить, что передаваемая по компьютерным сетям информация, в зависимости от ее вида (содержания), может предоставлять для этого набор существенно различающихся возможностей. Переданное фото или видеоизображение дает возможность опознания и экспертной идентификации лица по признакам внешности. Файл изображения или видеозаписи может также содержать метаданные GPS-координат места, где производилась съемка, сведения об использованном устройстве и его владельце. Звукозапись или голосовое сообщение пригодны для судебно-фоноскопического исследования. Однако часто связь осуществляется путем пересылки кратких текстовых сообщений, не содержащих акустической, экстралингвистической и прочей дополнительной информации. Участники такой переписки обычно анонимны и скрыты под сетевыми прозвищами – «никами», затрудняющими установление их личности.
Экспертами ФСКН России была разработана и применялась на практике методика автороведческой экспертизы кратких текстовых сообщений, которая позволяла идентифицировать участников такой переписки. Возможность ее проведения была также утрачена после упразднения федеральной службы.
Между тем, практика борьбы с организованной преступностью в сети «Интернет» требует применения новых экспертных методик. Например, необходимы исследования для выяснения возможности идентификации программиста: автора вредоносной программы – по ее коду; создателя сайта, интернет-магазина, торгующего наркотиками или запрещенным контентом – по элементам дизайна и оформлению сетевого ресурса и т. д. Сведения о том, что какие-либо работы в этом направлении ведутся, у нас отсутствуют.
Не меньше проблем и с организацией проведения судебных компьютерно-технических экспертиз. Количество электронных устройств, используемых в преступных целях и изымаемых у подозреваемых и обвиняемых в ходе оперативных мероприятий и следственных действий, неуклонно растет. Оснований для изменения этой тенденции не предвидится. Компьютерно-технические экспертизы проводятся экспертными подразделениями МВД России, однако очередь на ее проведение составляет не менее двух месяцев даже для следователей Следственного департамента МВД России. Такого судебно-экспертного обеспечения явно недостаточно для расследования современной организованной преступной деятельности.
В ФСКН России была разработана и использовалась методика проведения комплексной компьютерно-технической и экономической экспертизы, которая давала возможность при обнаружении на жестком диске компьютера или иного электронного устройства файлов с бухгалтерской или иной отчетностью (в том числе скрытых, стертых, измененных и т. п.) одновременно подвергнуть экономическому анализу их содержание. Эта экспертиза, изначально предназначенная для помощи следствию в доказывании легализации (отмывании) доходов, полученных преступным путем, могла бы эффективно применяться при расследовании хищений и иных преступлений в сфере экономики, однако сегодня и она оказалась невостребованной. Между тем, данное направление развития комплексных экспертных исследований весьма актуально в современных условиях. В связи с распространением в электронных расчетах различных криптовалют, наиболее известной из которых является биткоин, часто высказывается мнение, что они могут быть использованы в преступных целях, при этом отследить их движение невозможно. Однако база данных, в которой отражается движение каждого биткоина (так называемая «blockchain»), общедоступна, вопрос лишь в разработке методики экспертного исследования, которая позволит дать ответ на интересующие следствие вопросы.
Следует признать, что МВД России не лучшим образом распорядилось полученными от упраздненной ФСКН России специалистами и методиками экспертных исследований, которые целенаправленно готовились и разрабатывались для обеспечения расследования организованной преступной деятельности. Этим не в последнюю очередь объясняется последовавшее в 2016–2017 гг. заметное (10–15%) снижение выявленных и расследованных тяжких и особо тяжких преступлений, совершенных организованной группой[3]. Нынешнее состояние судебно-экспертного обеспечения явно для этого недостаточно. Пока этой проблеме не будет уделено должного внимания, наши успехи в борьбе с организованной преступностью будут иметь случайный, а то и вовсе паллиативный характер.
