На современном этапе развития социума подготовка, совершение и сокрытие многих преступлений в сфере экономической, финансовой, интеллектуальной, экстремистской и террористической деятельности не обходятся без использования лицами, участвующими в совершении преступлений, методов планирования и организации преступной деятельности, базирующихся на достижениях научно-технического прогресса (в частности, на основе применения новых информационных технологий и средств массовой коммуникации). Исходя из этого и процесс расследования и раскрытия преступления в настоящее время не может рассматриваться как единоличный вид деятельности следователя или дознавателя, способного самостоятельно решить задачу установления всех обстоятельств расследуемого события преступления, задачу установления истины.
Предусмотренная уголовно-процессуальным законом возможность следователя, дознавателя привлекать к проверке сообщения о преступлении и расследованию иных участников уголовного судопроизводства, наделенных властными полномочиями, достаточно остро ставит вопрос о законодательном, организационном и ведомственном регулировании осуществления их взаимодействия в процессе расследования и раскрытия конкретных преступлений. Совершенно не случайно многие авторы [1, 5, 8, 16], в том числе и авторы данной статьи [12, 13, 14], свои научные исследования посвятили данной проблеме. При этом необходимо отметить следующее.
Во-первых, как свидетельствует анализ опубликованных научных работ, подавляющее их большинство посвящено рассмотрению проблем взаимодействия с органами дознания именно следователя. По сути, не считая работы С. А. Хмелева [15], дознаватель незаслуженно забыт. Хотя, по нашему мнению, с учетом соответствующих полномочий по взаимодействию с органами дознания, касающихся возможности давать поручения органу дознания (п. 4, 4.1 ч. 2 ст. 38; п. 1.1, 1.3 ч. 3 ст. 41 УПК РФ), закрепленных в уголовно-процессуальном законе Федеральными законами от 5 апреля 2013 г. № 53-ФЗ[1] и от 30 декабря 2021 г. № 501-ФЗ[2], следователь и дознаватель с точки зрения объема и характера процессуальных полномочий фактически равны. С учетом данного утверждения мы будем в данной статье рассматривать проблему взаимодействия с органами дознания комплексно, имея в виду и следователя, и дознавателя.
Во-вторых, непосредственно правовым основам взаимодействия следователя с органами дознания посвящены работы Н. А. Громова, Ю. В. Кузнецовой, В. П. Рукавишникова [4] и Л. П. Плесневой, А. А. Усачева [14]. Однако первая работа представляет собой преимущественно анализ определения взаимодействия, его форм, вторая же, как это и вытекает из ее названия («Совершенствование правовых основ взаимодействия следователя с органами дознания при производстве предварительного следствия»), посвящена анализу взаимодействия следователя с органами дознания только при производстве предварительного следствия (являющегося, согласно ч. 2 ст. 150 УПК РФ, основной формой предварительного расследования). Между тем, взаимодействие следователя, дознавателя с органами дознания возможно как на этапе проверки сообщения о преступлении, так и в ходе предварительного расследования (например, путем содействия органа дознания при осуществлении следственных и иных процессуальных действий [14]).
Правовое регулирование играет ключевую роль в организации взаимодействия следователя, дознавателя с органами дознания, способствуя их согласованной деятельности, определяя принципы и условия взаимодействия рассматриваемых субъектов. Следует отметить, что порядок и организация взаимодействия следователя, дознавателя с органами дознания регламентируются целым комплексом правовых актов, составляющих правовые основы данного рода деятельности. При этом в научной литературе встречается отождествление понятий «основа» и «основания» взаимодействия [2, с. 11]. Однако, если «основа» означает «исходные, главные положения чего-н.» [10, с. 463], то «основание» понимается как «причина, достаточный повод, оправдывающие что-н.» [Там же]. В этой связи основанием взаимодействия следователя, дознавателя с органами дознания является достаточный повод, в связи с которым возникает необходимость в сочетании процессуальной деятельности следователя, дознавателя и соответствующей деятельности органа дознания (как правило, оперативно-розыскной). Правовой же основой взаимодействия являются, прежде всего, законы, в числе которых следует указать УПК РФ, а также Федеральные законы от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ[3] и от 7 февраля 2011 г. № 3-ФЗ[4], которыми предусмотрены отдельные формы взаимодействия следователя, дознавателя с органами дознания. Однако, поскольку данные законы регламентируют не все формы взаимодействия следователя с органами дознания, то особое внимание следует обратить на подзаконные нормативные акты, среди которых следует отметить приказы и указания Генерального прокурора Российской Федерации, приказы МВД России, Следственного комитета Российской Федерации и других государственных органов, регламентирующие организационные вопросы взаимодействия, а также вопросы оперативно-тактического характера (например, приказ МВД России № 776, Минобороны России № 703, ФСБ России № 509, ФСО России № 507, ФТС России № 1820, СВР России № 42, ФСИН России № 535, ФСКН России № 398, СК России № 68 от 27 сентября 2013 г.[5]; указание Генерального прокурора РФ от 2 июня 1993 г. № 315-16-93 и МВД России от 2 августа 1993 г. № 1/3452[6]; приказ Следственного комитета РФ от 15 января 2011 г. № 2[7]).
Практически непрерывно осуществляемая законодателем трансформация положений уголовно-процессуального закона, вполне обоснованно критикуемая как многими учеными-процессуалистами, так и правоприменителями, объективно обуславливается изменениями, которые происходят в жизнедеятельности российского государства, а также необходимостью приведения законодательства в соответствие с насущными потребностями правоприменительной практики. Так, например, целесообразностью использования в уголовном судопроизводстве современных информационно-поисковых систем и технологий массовой коммуникации было обусловлено дополнение УПК РФ положениями о проведении допроса, очной ставки, опознания путем использования систем видео-конференц-связи и о возможности следователя и дознавателя давать обязательные для исполнения соответствующие письменные поручения[8]. Однако, как показывает осуществляемый с учетом правоприменительной практики анализ положений УПК РФ, правовая регламентация взаимодействия следователя, дознавателя с органами дознания в уголовно-процессуальном законе достаточно фрагментарна и нуждается в совершенствовании.
Как нам представляется, при анализе результативности и эффективности взаимодействия следователя, дознавателя с органами дознания в процессе проверки сообщения о преступлении и расследования преступления следует исходить из понимания сущности и содержания такого взаимодействия. В научных публикациях, посвященных рассматриваемой проблеме, содержится достаточное количество определений взаимодействия [2, с. 14; 3, с. 31; 4, с. 61; 9, с. 92; 11, с. 67]. Разумеется, каждый автор пытается в предлагаемом им определении дать что-то особенное, что отличало бы его от аналогичных понятий, высказанных другими авторами. Это вполне понятно. При этом, как представляется, надо отталкиваться от того, что, с точки зрения толкового словаря русского языка С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой, взаимодействие означает не только взаимную связь явлений, но и взаимную поддержку [10, с. 78]. Поэтому использование следователем, дознавателем соответствующих полномочий, сочетаемое с возможностями органов дознания в оперативно-розыскной деятельности, дает эффект синергии, позволяющий перевести деятельность по раскрытию и расследованию преступления на новый, качественно более высокий уровень. Неудивительно, что уже полтора века назад в законодательстве (ст. 483 и 484 Устава уголовного судопроизводства 1864 г.[9]) содержались положения, посвященные взаимодействию «полицейских чинов» с «лицом прокурорского надзора или судебным следователем».
Взаимодействие следователя, дознавателя с органами дознания осуществляется путем реализации конкретных направлений деятельности, находящих свое отражение в вытекающих из анализа положений законодательства и соответствующей правоприменительной практики, достаточно детально исследованных в уголовно-процессуальной литературе формах взаимодействия: процессуальных (базирующихся на нормах уголовно-процессуального закона – например, исполнение органом дознания поручений следователя, содействие при производстве процессуальных действий) и организационных (непроцессуальных), основанных на ведомственных правовых актах (например, совместное планирование расследования, работа в составе следственно-оперативных групп, использование автоматизированных информационно-поисковых систем, компьютерных технологий и средств массовой коммуникации). Поэтому с практической точки зрения, как представляется, в первую очередь следует обратить внимание на разнообразие этих форм взаимодействия следователя, дознавателя с органами дознания, определяемых конкретными задачами, стоящими перед ними, складывающимися следственными ситуациями, а также избранной методикой расследования. В одном случае объем оперативно-розыскных мероприятий может быть незначительным и для его выполнения достаточно одного оперативного работника, а в другом – требуется привлечение сотрудников из разных служб с учетом специфики предстоящих мероприятий.
Наиболее распространенной на практике формой взаимодействия следователя, дознавателя с органами дознания является дача органу дознания поручений (о проведении оперативно-розыскных мероприятий, производстве отдельных процессуальных действий и т.д.).
Как известно, поручения следователя, дознавателя органу дознания составляются в письменной форме и должны быть приобщены к материалам уголовного дела. На практике же поручения следователя, дознавателя нередко грешат тем, что носят общий характер (не указывается перечень необходимых мероприятий, порядок и цель их производства). К тому же десятидневный срок исполнения поручения следователя, дознавателя, установленный ч. 1 ст. 152 УПК РФ, не относится к поручениям, направляемым в орган дознания по месту расследования уголовного дела, а также к поручениям при осуществлении проверки сообщения о преступлении. Исходя из этого, представляется разумным и оправданным наделить следователя и дознавателя правом устанавливать срок или точную дату исполнения поручения при направлении его в орган дознания по месту проверки сообщения о преступлении или расследования уголовного дела. С учетом отмеченного, целесообразно было бы закрепить в ст. 38 и 41 УПК РФ положения, согласно которым в поручении следователя, дознавателя должна быть указана его цель, сроки исполнения, названы конкретные следственные или иные процессуальные действия, которые следует выполнить.
Следует также отметить, что на практике информация о работе, проделанной органом дознания, излагается следователю, дознавателю в обобщенном виде, а с первичными материалами он не знакомится; при этом потери информации неизбежны. Без взаимного обмена информацией и доверия между участниками взаимодействия весьма трудно достичь результативной деятельности по раскрытию и расследованию преступлений. В случае же полного обмена получаемой следователем (дознавателем) и оперативным работником органа дознания информацией, необходимой для расследования преступления, возможна успешная координация производства следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий, эффективное использование оперативно-розыскных сведений при производстве следственных действий. Доступ следователя к информации органов дознания, собранной в результате оперативно-розыскных мероприятий, будет способствовать реализации назначения уголовного судопроизводства и не допустит возможности привлечения невиновных к уголовной ответственности и их последующего осуждения. Принимая во внимание отмеченное, считаем логичным на законодательном уровне уполномочить следователя, дознавателя знакомиться с соответствующими материалами, собранными в ходе оперативно-розыскной деятельности.
Применительно к производству расследования следственно-оперативной группой, позволяющей активно сочетать уголовно-процессуальные меры борьбы с преступностью с мерами оперативно-розыскными, серьезной проблемой является обеспечение систематичности обмена информацией между следователем и органами дознания. Путем решения данной проблемы может быть правовое регулирование как в целом общих аспектов производства предварительного расследования следственно-оперативной группой, так и непосредственно процедуры обмена информацией между следователем, дознавателем и органами дознания. Опрос практических работников свидетельствует о том, что повышение уровня регламентированности уголовно-процессуальной деятельности в период действия УПК РФ по сравнению с периодом действия УПК РСФСР 1960 г. не привело к повышению качества расследования преступлений. Исходя из этого, нам представляется, что формализация данного процесса сама по себе мало значима без повышения профессионализма соответствующих лиц, без реальной, а не мнимой процессуальной самостоятельности следователя, дознавателя, без повышения уровня социального и материального обеспечения сотрудников органов раскрытия и расследования преступлений. Сказанное касается не только производства предварительного расследования следственно-оперативной группой, но и, в контексте анализируемой проблемы, реализации иных форм взаимодействия следователя, дознавателя с органами дознания.
Как известно, в ходе предварительного расследования следователь и дознаватель, установив обстоятельства, способствовавшие совершению преступления, вносят соответствующему должностному лицу или в организацию представление о принятии мер, направленных как на устранение выявленных обстоятельств, так и других нарушений закона (ч. 2 ст. 73, ч. 2 ст. 158 УПК РФ). Закон обязывает в срок не позднее одного месяца уведомить следователя, дознавателя о принятых по данному представлению мерах.
Безусловно, профилактическая деятельность следователя и дознавателя, является одним из основных показателей их работы [7, с. 96]. Об обязанности принимать меры профилактики преступлений и контролировать их своевременное выполнение, то есть устранение недостатков, сотрудников следственных подразделений и подразделений дознания обязывают и ведомственные нормативные акты, в частности п. 14.1, 14.2, 18.1 Инструкции о деятельности органов внутренних дел по предупреждению преступлений, утвержденной приказом МВД России от 17 января 2006 г. № 19[10]. Тем не менее, как показывает практика, большинство представлений остаются без ответа. В этой связи остается открытым вопрос контроля за исполнением представления.
Следователь (дознаватель), не получив уведомления о принятых мерах об устранении обстоятельств совершенного преступления до окончания предварительного расследования, как правило, не отслеживает исполнение представления. Связано это с тем, что у него в производстве находится множество других уголовных дел, которые полностью захватывают его внимание и время. В этой связи предлагаем наделить следователя и дознавателя правом давать поручение органу дознания об осуществлении контроля за выполнением представления следователя (дознавателя). В случае непринятия организацией или должностным лицом мер по устранению обстоятельств, способствовавших совершению преступления или иного нарушения закона, орган дознания (например, орган внутренних дел), согласно ст. 28.3 КоАП РФ, вправе составить протокол об административном правонарушении, предусмотренном ст.17.7 КоАП РФ за невыполнение законных требований следователя, дознавателя. Реализация данного предложения будет способствовать своевременному исполнению представлений следователя, дознавателя, направленных в порядке ч. 2 ст. 158 УПК РФ, и положительно отразится на профилактике преступлений.
Следует также отметить, что одной из активно обсуждаемых в настоящее время в научной литературе проблем является проблема цифровизации уголовного процесса (вообще, и досудебного производства – в частности), поскольку она имеет ярко выраженный прикладной характер (тем более уже 6 лет назад в УПК РФ была предусмотрена, пусть и ограниченная, возможность использования в судебных стадиях процесса электронных документов – ст. 474.1). Неудивительно, что процессуалистами в качестве одной из основных черт современной уголовно-процессуальной политики рассматривается «расширение использования в уголовно-процессуальной деятельности современных технологий» [6, с. 122].
Как нам представляется, значительную роль в направлении совершенствования механизма реализации форм взаимодействия следователя, дознавателя с органами дознания сыграют именно цифровая трансформация межведомственного взаимодействия органов расследования и раскрытия преступлений, использование в уголовном судопроизводстве электронного документооборота. Принимая во внимание, что рассмотрение данного вопроса требует отдельного самостоятельного исследования, отметим лишь следующее.
Электронный документооборот, внедренный в отечественное уголовное судопроизводство, с учетом размеров территории Российской Федерации позволит упростить и значительно ускорить процедуру направления как поручений о производстве следственных действий и оперативно-розыскных мероприятий, так и отдельных процессуальных документов от следователя, дознавателя в оперативные подразделения органа дознания, особенно в случаях направления поручений и документов в другой регион. Цифровизация способна облегчить часть работы следователей, дознавателей и сотрудников оперативных подразделений при составлении процессуальных документов, поручений как в рамках проверки сообщения о преступлении (например, поручений следователя, дознавателя о проведении оперативно-розыскных мероприятий), так и на основном этапе досудебного производства – стадии предварительного расследования (например, при совместном планировании расследования).
Так, если в деятельность органов предварительного расследования будет более активно и результативно внедряться электронный документооборот, то это позволит значительно сократить временной интервал в направления поручений следователя, дознавателя органу дознания, что, несомненно, положительно скажется на сокращении процессуальных сроков.
Электронный документооборот способен повысить оперативность составления плана проведения совместных мероприятий и его корректировки при осуществлении взаимодействия следователя, дознавателя и органов дознания в форме совместного планирования, обмена полученной в ходе осуществления уголовно-процессуальной и оперативно-розыскной деятельности информацией.
Проведенное исследование позволяет сделать следующие выводы.
Во-первых, анализ законодательной регламентации предоставленных следователю и дознавателю полномочий давать органу дознания поручения по выполнению последними следственных и иных процессуальных действий, а равно оказывать содействие и помощь в проведении расследования преступлений, свидетельствует о равенстве следователя и дознавателя применительно к их взаимодействию с органами дознания.
Во-вторых, анализ положений УПК РФ, регулирующих взаимодействие следователя и дознавателя с органами дознания, указывает на определенную фрагментарность соответствующей правовой регламентации и необходимости её дальнейшего совершенствования. В связи с этим предлагается внести дополнения в ст. 38 и 41 УПК РФ, касающиеся конкретизации поручений, даваемых следователем и дознавателем органу дознания.
В-третьих, представляется целесообразным и оправданным на законодательном уровне уполномочить следователя, дознавателя знакомиться с соответствующими материалами, собранными органом дознания в ходе проведения оперативно-розыскных мероприятий.
В-четвертых, формализация процесса взаимодействия следователя, дознавателя с органами дознания сама по себе мало значима без повышения профессионализма участвующих во взаимодействии субъектов и их реальной процессуальной самостоятельности, без повышения уровня технического обеспечения их деятельности и активного использования электронного документооборота.
