Понятие бездействия, известное со времен римского права, в котором признавалась обязанность non facere, обозначалось в трудах дореволюционных и советских российских правоведов термином «действие» и трактовалось как отрицательное действие (отрицательное волеизъявление)[1], в связи с чем в классификации юридических фактов по волевому критерию на события и действия оно получило закрепление в классификационной группе действий. Такой подход к пониманию бездействия позволяет распространять на него все признаки действия, за исключением признака внешнего выражения, и не оставляет места для сомнений ни в его характеристике, ни в классификационной принадлежности. Однако в связи с тем, что бездействие в гражданском праве специальным исследованиям не подвергалось, его общепризнанное определение в современной цивилистической доктрине отсутствует, а само понятие, как отмечается в литературе, занимает в ряду других цивилистических понятий «место не вполне определенное и в некотором роде ущербное» [1, с. 40]. Соглашаясь с такой оценкой, приведем в пример предложение признать бездействие юридическим фактом особого рода, не входящим в их классификацию на события и действия, поскольку «относить данный юридический факт к действиям в силу того, что бездействие является антонимом действия, недопустимо» [2, с. 79].
Полагаем, что понятие бездействия в гражданском праве нуждается в самостоятельном исследовании, начать которое нужно с определения понятия.
В логике под понятием понимается «мысль, в которой обобщены в класс и выделены из некоторого множества предметы по системе признаков, общей только для этих выделенных предметов» [11, с. 184]. Понятие аккумулирует в себе существенные свойства, принадлежащие только этим выделенным предметам, и позволяющие отграничивать их от иных предметов. Поскольку понятие представляет собой «мысленное образование» [12, с. 90], а «непосредственной формы передачи мысли от человека человеку» не существует [13, с. 31], любая мысль выражается в определенной знаковой (языковой) форме, т. е. в слове, словосочетании, термине. Понятие требует определения, т. е. придания точного смысла знаковому (языковому) выражению, который обнаруживается путем выделения системы признаков, общей и отличительной для предметов, обозначаемых термином [11, с. 205]. При этом необходимо отметить, что под признаками следует понимать «любые возможные характеристики предметов, все, что можно высказать о предмете» [12, с. 110].
Наиболее распространенным способом определения понятий является их определение через ближайший род и видовое отличие. Бездействие в праве – это правовой поведенческий акт, следовательно, ближайшим родовым понятием для него является понятие «правовое поведение», а для понятия «правовое поведение» в свою очередь родовым понятием является понятие «поведение». И хотя мы ведем речь о бездействии как правовом поведенческом акте, при его характеристике не следует ограничиваться правовыми признаками, а «необходимо исходить из общепризнанных положений тех наук, предметом которых поведение является» [1, с. 42]. На основе такого подхода бездействие рассмотрено в настоящей статье в психологическом, социальном и правовом аспектах.
В психологии поведение определяется либо как «совокупность действий человека (животного) в процессе взаимодействия со средой» [14, с. 474], либо как «присущее живым существам взаимодействие с окружающей средой, опосредованное их внешней (двигательной) и внутренней (психической) активностью» [15, с. 244]. Как видно из этих определений, поведение есть активность, присущая всем живым существам, включая и животных, или, говоря иначе, «универсальная форма активности» [16, с. 571]. Между тем поведение человека существенно отличается от поведения животных, поскольку оно есть «сущностное, специфичное проявление его внутренней сложноорганизованной многоуровневой (биосоциальной, социокультурной и духовно-нравственной) природы, отраженное во взаимодействиях и взаимоотношениях с окружающим природным, социальным и культурным миром» [17, с. 17], и, хотя и детерминировано природными предпосылками, имеет в своей основе социально обусловленную деятельность, придающую этому поведению качественно новый характер [18, с. 8–9]. Исходя из этого, поведение следует интерпретировать через понятие «деятельность», а, как писал С. Л. Рубинштейн, «специфическая особенность человеческой деятельности заключается в том, что она сознательна и целенаправленна. В ней и через нее человек реализует свои цели, объективирует свои замыслы и идеи в преобразуемой им действительности» [19, с. 7–8]. Поэтому полагаем, что для целей исследования бездействия как правового поведенческого акта в качестве рабочего определения поведения более пригодно не то, в котором просто указывается на активность живого организма, а то, в котором указывается именно на человеческую активность, связанную с воздействием на внешнюю среду [20, с. 7].
Обычно активность толкуется в русском языке как «энергичная деятельность» [21, с. 36]. Такая энергичная деятельность проявляется во внешнем мире в виде актов поведения и обнаруживается путем внешнего наблюдения. Как правило, к подобным актам относят внешние проявления физиологических процессов, связанных с состоянием, деятельностью или общением людей: отдельные телодвижения и жесты, речевые акты, действия как более крупные акты поведения, имеющие определенный смысл, поступки – еще более крупные акты поведения, которые имеют, как правило, общественное значение и связаны с нормами поведения, отношениями между людьми, самооценкой личности и т. д. Означает ли сказанное, что отсутствие наблюдаемых глазом актов поведения свидетельствует об отсутствии его активности?
Ответ на этот вопрос должен быть отрицательным. Как признается в психологической науке, «внутренние психические процессы у человека обнаруживают то же строение, что и внешние действия» [16 с. 557]. Единое строение внутренних психических процессов, с одной стороны, и внешних действий, с другой стороны, позволяет психологам выделять понятия внешней и внутренней активности, внешних и внутренних действий, и утверждать, что поведение человека может считаться активным и при отсутствии внешне наблюдаемых рефлекторных движений, а двигательная активность включает в себя моменты неподвижности [22, с. 357].
Таким образом, человеческая активность, во-первых, проявляется в виде внешних и внутренних действий, и, во-вторых, направлена на взаимодействие с окружающей действительностью с целью ее преобразования. Поэтому следует констатировать, что воздействие на окружающую действительность в равной мере оказывают как внешне наблюдаемые, так и внешне не наблюдаемые поведенческие акты. Применение этих выводов к поведению гражданско-правового характера позволяет признать, что субъект гражданского права способен оказывать воздействие на гражданско-правовую реальность путем не только внешне наблюдаемых, основанных на двигательной активности поведенческих актов, но и путем поведенческих актов внешне не наблюдаемых, основанных на психической активности.
Формы поведения человека, проявляющиеся в поведенческих актах, находятся «под контролем (под управлением) со стороны коры головного мозга, которая считается анатомо-физиологическим образованием, связанным с волей, сознанием и мышлением человека» [23, с. 316]. Все поведенческие акты человека сводятся либо к производству движения, либо к его задержке. Исследуя способность человека задерживать движения, т. е. бездействовать, И. М. Сеченов отмечал, что в актах бездействия отсутствует заключительная стадия любого рефлекса – движение, – и подчеркивал, что человек под влиянием тех или иных условий может либо производить известный ряд движений, либо не производить их вовсе [24, с. 87], или, говоря иными словами, выбор конца рефлекса (движения или задерживания движения) зависит от разнообразных внешних и внутренних факторов и зреет в человеческой мысли [Там же, с. 92]. Следовательно, и способность человека производить движения, и способность задерживать их имеют одну и ту же материальную основу – механизмы головного мозга, – что позволяет психологам характеризовать и формы поведения в целом, и поведенческие акты в частности как произвольные (волевые) [Там же, с. 316].
Под волей в психологии понимается «сознательное регулирование человеком своего поведения и деятельности… при совершении целенаправленных действий и поступков» [25, с. 372], и при этом признается, что воля выполняет побудительную функцию, побуждая человека либо к выполнению сознательно принятого решения об осуществлении действия, либо «о намеренном торможении желательного действия или, что то же самое, о побуждении к действию воздержания» [26, с. 107]. Следовательно, с позиций психологической науки и совершение действия, и воздержание от него характеризуются волевым компонентом, что и позволяет говорить о сознательно-волевом характере не только действий человека, но и его бездействия. На этих положениях основана позиция правовой науки, согласно которой и действие, и бездействие признаются выражением воли лица, а бездействие трактуется как результат «осознания и волевого регулирования, включающего выбор конкретного варианта поведения, в частности – не совершать действие» [27, с. 147]. В то же время выбор конкретного варианта поведения – это выбор определенной поведенческой модели.
Определенная поведенческая модель, прежде чем она будет реализована, должна сформироваться в сознании субъекта, где в зависимости от ряда объективных и субъективных факторов делается выбор формы ее внешнего проявления. Как отмечают ученые, исследующие проблему деятельности, одним из таких факторов является цель деятельности субъекта, так как целенаправленность и продуманность являются неотъемлемыми свойствами человеческой деятельности, а бесцельная активность деятельностью не является. Постановка цели побуждает человека продумывать свою деятельность, анализировать ситуацию, в которой он намерен действовать, выбирать способы и средства достижения поставленной цели и намечать последовательность своего будущего поведения [28, с. 53–54]. Таким образом, специалисты признают, что выбор формы внешнего проявления поведенческой модели носит стадиальный характер.
Применительно к процессу формирования механизма бездействия в гражданском праве мы предлагаем выделять следующие стадии: 1) постановку субъектом цели на основе существующих потребностей и интересов; 2) формулирование в сознании субъекта модели поведения, направленной на достижение данной цели; 3) выбор субъектом бездействия как формы поведения, с помощью которой эта цель может быть достигнута; 4) соотнесение сложившейся в сознании модели бездействия с моделью бездействия, сформулированной в нормах гражданского права; 5) реализацию акта бездействия, т. е. проистекающего в определенное время и в определенном месте воздержания от действий, влекущего в силу участия субъекта в конкретном гражданском правоотношении юридически значимые последствия.
Поведение человека есть целенаправленная система поведенческих актов, позволяющих осуществлять практический контакт человека с окружающей средой, приспосабливающих его к тем условиям среды, от которых зависит сохранение и развитие его жизни и удовлетворение его потребностей, с одной стороны, и приспосабливающих среду к существованию человека, с другой стороны [22, с. 357]. Поэтому определение поведения человека должно не только учитывать «роль сознания и другие качества человеческой личности» [29, с. 132], но и отражать иные признаки поведения, в числе которых кроме целеполагающего характера следует назвать также признак общественной обусловленности. Поскольку сознание обусловлено возможностью индивида «выделить себя из природы и осознать свое отношение к природе, к другим людям и к самому себе» [30, с. 36], а «действия человека и его деятельность в целом – это не только воздействие, изменение мира и порождение тех или иных объектов, но и общественный акт» [Там же, с. 595], в правоведении признается, что поведение «порождено взаимосвязью человека с окружающей его социальной средой и реализуется в системе общественных отношений» [29, с. 136], и, следовательно, общественно обусловлено.
Общественная обусловленность поведения субъекта права означает, что это поведение всегда реализуется в рамках определенного отношения с другим субъектом. Лицо вступает в данное отношение потому, что только будучи его участником, оно может удовлетворить ту или иную имеющуюся у него потребность. В то же время, вступив в определенное отношение, субъект должен принять также и правила взаимодействия, продиктованные необходимостью поддержания стабильности и порядка в обществе, координации поведения индивида с поведением других лиц и общественными устоями.
Таким образом, общими признаками поведения человека являются активность, взаимодействие со средой путем воздействия на последнюю, общественная обусловленность, сознательный, волевой, целеполагающий характер. Поскольку все признаки родового понятия распространяются на входящие в род видовые понятия, перечисленные признаки родового понятия «поведение» присущи и видовому понятию «правовое поведение».
Видовое отличие понятия «правовое поведение» от родового понятия «поведение» составляют такие выделяемые в доктрине юридические признаки, как четкая регламентированность правового поведения, его подконтрольность государству и способность порождать определенные юридические последствия (В.Н. Кудрявцев) [31, с. 39–44]; вхождение в правовую сферу, подконтрольность государству, порождение юридических последствий (Н.Л. Гранат, В.В. Лазарев) [32, с. 238], государственная оценка и официальное документальное закрепление в правовых предписаниях, способность порождать правовые последствия (В.Л. Кулапов) [33, с. 580]. На основе этих признаков понятие правового поведения определяется в правовой науке как «социально значимое поведение индивидуальных или коллективных субъектов, подконтрольное их сознанию и воле, предусмотренное нормами права и влекущее юридические последствия» [31, с. 41]. Перечисленные общие признаки правового поведения в полной мере применимы к понятию гражданско-правового поведения, которое отличается от понятия «правовое поведение» только спецификой предмета и метода гражданско-правового регулирования.
Как известно, каждая отрасль права отличается своеобразным, присущим только ей механизмом правового регулирования. Специфический механизм воздействия на общественные отношения характерен и для современного гражданского права. К числу особенностей механизма гражданско-правового регулирования С. С. Алексеев относит возможность участников имущественных отношений, регулируемых гражданским правом, «своей волей определять условия взаимного поведения» [34, с. 56]. В гражданско-правовой сфере субъекты свободны в выборе варианта поведения, они могут предпочесть либо правило поведения, предусмотренное нормой гражданского права, либо изменить его и сформировать свою уникальную модель поведения. Таким образом, поведение субъекта гражданского права не ограничивается его фиксацией в норме права, как масштабе «верного» поведения, но является также и реализацией принципов автономии воли субъектов и свободы их волеизъявления.
Основными компонентами правового регулирования выступают предмет, метод и юридические средства правового регулирования. Это означает, что гражданско-правовое поведение во многом определяется особенностями взаимосвязи предмета, метода и средств правового регулирования. Особенности метода гражданско-правового регулирования состоят, во-первых, в превалирующем использовании дозволений, во-вторых, в обеспечительном целевом использовании правовых запретов и правовых обязываний по отношению к правовым дозволениям, а в целом гражданско-правовое регулирование «характеризуется такими его основными чертами, как наделение субъектов юридической диспозитивностью, правовой инициативой, построением правовых связей на началах юридического равенства их участников» [35, с. 97].
Гражданское законодательство содержит правила поведения, предполагающие равный масштаб, равную меру, рассчитанные на сходные ситуации. Особенность гражданско-правового регулирования поведения людей заключается в том, что, с одной стороны, гражданское законодательство формулирует наиболее типичные варианты поведения и предлагает соответствующие пути развития данного поведения. Такие институты как субъективное гражданское право, правоспособность, дееспособность как раз и направлены на реализацию этого свойства. С другой стороны, гражданское законодательство ориентировано на индивидуальное поведение субъектов, построено на началах диспозитивности, индивидуализации и дифференциации правового регулирования. Применительно к рассматриваемому в настоящей статье вопросу можно указать и на такую особенность гражданско-правового регулирования, как вариабельность форм правового правомерного поведения (о чем будет сказано далее).
Поскольку правовое поведение реализуется в гражданском праве как в форме действия, так и в форме воздержания от его осуществления (бездействия), и действию, и бездействию присущи все признаки правого поведения, реализуемого в гражданско-правовой сфере. Вместе с тем, между действием и бездействием имеются отличия, которые вскрываются путем внешнего наблюдения. Если действие есть поведенческий акт, выражающийся в совершении физических действий, то бездействие есть поведенческий акт, выражающийся в воздержании от физических действий. Говоря иначе, критерием оппозиционности действия бездействию является степень активности субъекта.
Традиционно в юридической литературе действие и бездействие противопоставляются друг другу как активная и пассивная формы поведения, а бездействие признается пассивной формой поведения. Представляется, что такая устоявшаяся характеристика нуждается в уточнении. Мы разделяем позицию Л. В. Яновой, которая в контексте исследования проблем социального бездействия справедливо отмечает, что «было бы упрощенно и абсолютно неверно противопоставлять бездействие активности, особенно, если речь идет не об обыденном представлении, а о теоретическом понимании этих категорий. При ближайшем рассмотрении формулировка бездействия как отрицания активности имеет немалые концептуальные изъяны и слабости» [36, с. 33]. Представляется, что бездействие можно характеризовать как пассивное поведение в случаях, когда оно выражается в нежелании получать какие-либо социальные блага, участвовать в общественной жизни, а также в безразличном отношении к возможностям, предоставленным законом. Не совершая чего-либо, субъект ведет себя пассивно. Однако намеренный характер такого поведения, на наш взгляд, свидетельствует о наличии у него продуманной, целенаправленной позиции.
Выбор той или иной формы поведения связан со способностью человека подвергать все происходящее определенным оценкам и вырабатывать к нему (к происходящему) собственное отношение. Как отмечалось, субъект гражданского права, прежде чем выбрать форму взаимодействия с другим субъектом (действие или бездействие), формирует цель поведения, оценивает возможные последствия, степень удовлетворения своих интересов и выбирает оптимальную модель поведения. При этом, как указывает Р.В. Шагиева, «обе формы поведения отражают определенную, но различную степень активности личности, поскольку и в случае пассивного поведения (бездействия) личность выражает свое отношение к норме» [37, с. 110], предписывающей совершать социально полезное действие или не совершать социально вредное действие. Соглашаясь с таким мнением, добавим, что выражение отношения субъекта к норме как раз и проявляется в том, что субъект либо совершает (не совершает) социально полезное действие, либо не совершает (совершает) социально вредное действие.
Бездействие можно признать активной формой поведения в тех случаях, когда отказ от действий тем или иным способом преобразует гражданско-правовую действительность, влияет на динамику гражданских правоотношений или правовое положение субъектов гражданского права. Например, соавтор произведения, воздерживающийся от использования произведения на определенной территории в силу заключенного с другим соавтором соглашения об использовании произведения, созданного в соавторстве, проявляет активную позицию, базирующуюся на соглашении соавторов и нормах гражданского права (п. 2 ст. 1258 ГК РФ). Следовательно, относить бездействие к числу активных форм поведения позволяет его способность преобразовывать в той или иной мере гражданско-правовую реальность. Таким образом, исходя из того, что основное назначение деятельности заключается в преобразовании действительности, а субъект гражданского права, бездействуя, способен оказать воздействие на гражданские правоотношения, можно заключить, что бездействие можно характеризовать как активное и, следовательно, рассматривать его как часть правовой деятельности только в том случае, если оно влечет за собой гражданско-правовые последствия. Юридически нейтральное бездействие качеством активности не обладает и не входит в понятие правовой деятельности. Соответственно, действие и бездействие не следует противопоставлять как активную и пассивную форму поведения, поскольку и действие, и бездействие могут характеризоваться как активные.
В правоведении можно встретить и иной аспект соотношения действия и бездействия, а именно, противопоставление их как правомерного и противоправного поведения. Так, А.Д. Прусаков, понимающий под противоправным бездействием воздержание от обязательного действия, а под правомерным бездействием соблюдение обязанности бездействовать, обосновывает точку зрения, в соответствии с которой юридически значимые действие и бездействие представляют собой парные категории. Эти категории, по его мнению, внутренне диалектически связаны, взаимно обеспечивают и взаимно дополняют друг друга, отражают в своей совокупности специфический баланс мотивационных правовых средств, являются юридическими средствами и сопряжены с использованием других юридических средств. Разъясняя корреляционную связь между действием и бездействием, автор указывает: если субъект имеет возможность или обязанность действовать, но не делает этого, имеет место бездействие. Если возможность (или обязанность) реализована – речь идет о действии. Когда субъект мог или должен был бездействовать, и не сделал этого – совершено действие, а если мог или должен был действовать, но поступил иначе – совершено бездействие [38, с. 12]. Как видим, объясняя взаимосвязь рассматриваемых категорий, А.Д. Прусаков исходит из условия о том, что за субъектом закреплены либо возможность (обязанность) действовать, либо возможность (обязанность) воздержаться от действий.
Однако следует подчеркнуть, что из поля зрения автора выпала ситуация, при которой за субъектом закреплена равная возможность как действовать, так и бездействовать. В подтверждение данной мысли рассмотрим институт пролонгации договоров, конструкция которого основана на бездействии. В договорной практике получило распространение правило, согласно которому при отсутствии заявления одной из сторон о прекращении договора по окончании срока его действия он считается продленным на тот же срок и на тех же условиях, которые были предусмотрены договором. Это же правило закреплено на законодательном уровне и применительно к отдельным видам договоров, например, оно действует в отношении продления договора энергоснабжения (ст. 540 ГК РФ), договора найма жилого помещения (ст. 684 ГК РФ), договора банковского вклада (ст. 837 ГК РФ) и др. На примере института пролонгации договорных отношений можно проследить следующее. Стороны, предвидя возможные последствия своего поведения, вправе выбрать как действие (в этом случае действие договора возобновлено не будет, либо будет возобновлено на других условиях), так и бездействие (в этом случае действие договора будет продлено). При этом обе формы поведения носят правомерный характер.
Полагаем, что предложенная А.Д. Прусаковым характеристика соотношения действия и бездействия неприемлема для гражданского права. Если в отраслях публичного права противоправное бездействие, понимаемое в качестве воздержания от обязательного действия, вполне может быть противопоставлено правомерному бездействию, понимаемому как соблюдение обязанности бездействовать, то в гражданском праве применительно к конкретной ситуации и действие, и бездействие могут быть одновременно правомерны. В последнем случае следует говорить о вариабельности форм правового правомерного поведения, имеющих самостоятельное гражданско-правовое значение. Таким образом, бездействие в гражданском праве не следует противопоставлять действию как противоправную форму поведения правомерной форме, поскольку, во-первых, бездействие может носить как противоправный, так и правомерный характер, и, во-вторых, возможны конкретные ситуации, в которых и действие, и бездействие являются одновременно правомерными.
В заключение отметим следующее. Действие и бездействие являются различными формами внешнего проявления единого психофизического процесса, который в зависимости от потребностей, целей, мотивов, объективных обстоятельств либо перерастает в телодвижение, либо остается нереализованным. Следовательно, действие и бездействие имеют в гражданском праве самостоятельное значение, несмотря на то, что в большинстве случаев последствия бездействия зависят от наличия права или обязанности действовать, и наоборот. При этом в любом случае и действие, и бездействие только тогда могут быть признаны формами гражданско-правового поведения, когда они влекут за собой наступление последствий гражданско-правового характера.
На основе исследованного материала о сущности поведения, специфике правового и гражданско-правового поведения, а также характеристики бездействия можно дать следующее определение: бездействие как форма гражданско-правового поведения представляет собой социально-значимый, волевой, осознанный и целенаправленный поведенческий акт, выражающийся в воздержании от физических и речевых действий, с необходимостью влекущий наступление гражданско-правовых последствий позитивного либо негативного характера.
